— Проблема не в том, что ты играл в карты с моим анамхарой, а в том, как ты с ним разговаривал. Ты кричал на него. А это непозволительно.
— Прими мои извинения, электус, — произнёс Джексон. — Этого больше не повторится.
— Знаю, однако не могу позволить этому нарушению остаться безнаказанным. Если я спущу это тебе с рук, то остальные решат, что могут кричать на Роуэна и им за это ничего не будет. Я не могу этого допустить, Джексон.
Солдат с трудом сглотнул.
— Конечно же нет, электус.
— В наказание за крик на Роуэна, я назначаю тебя в качестве его личного телохранителя.
Лукас опустил голову, чтобы скрыть свою ухмылку, когда Джексон застонал. В этом звуке был чистый страх.
— Его жизнь и безопасность будут твоей исключительной обязанностью. Если ему хоть как-то навредят, то ты ответишь за это передо мной и я позволю тебе жить.
Джексон нахмурился.
— Сэр?
Лукас выгнул бровь.
— Если ты позволишь причинить вред моему анамхаре, что бы ты предпочёл: умереть быстро или остаться живым, чтобы познать мой гнев?
Джексон побледнел.
— Я предпочёл бы умереть, электус.
Лукас кивнул.
— Тогда я думаю, что ты обеспечишь безопасность моему анамхаре, или я позволю тебе жить.
— Да, электус.
— Пока мы понимаем друг друга.
Джексон кивнул.
— Тогда пойди и найди Ману, и получи экипировку. Постучишь в дверь, когда вернёшься, а затем будешь ждать снаружи Роуэна.
— Да, электус.
Джексон поклонился и покинул комнату.
Через мгновение дверь закрылась за ним и Роуэн хлопнул свою пару по бедру. Лукас усмехнулся, когда глянул вниз на парня, ни капельки не беспокоясь за небольшую демонстрацию насилия от волчонка.
— Ты хочешь что-то сказать, анамхара?
— Ты не должен был делать это наказанием, Лукас.
Вампир открыто рассмеялся, когда схватил Роуэна и усадил его на свои колени. Волчонок прижался прямо к груди Лукаса, пряча своё лицо в его шею.
— Джексон должен был понять, насколько важно, чтобы тебя хорошо охраняли. Теперь он знает.
— Лукас, мы просто играли в карты.
— Как я уже сказал Джексону, проблема не в том, что с тобой играли в карты. Проблема в том, что кто-то посмел кричать на тебя.
— Ты имеешь в виду кто-то, кроме тебя.
Лукас усмехнулся.
— Да, кто-то, кроме меня.
— Могу я кое о чём тебя спросить?
— Конечно, анамхара. Ты можешь спрашивать о чём угодно.
— Я теперь превращусь в вампира, раз ты меня укусил?
Лукас снова рассмеялся.
— Нет, анамхара, ты не можешь превратиться в вампира. Я уже говорил тебе это. Ты или рождаешься им, или нет. Ты, моя маленькая любовь, — Лукас приставил палец к кончику носа своей половинки, — волк, и волком останешься.
Роуэн слегка наклонил голову.
— Но я думал... — он нахмурился. — Я думал, что ты стал вампиром, когда тебя укусил один из них.
Лукас покачал головой.
— Голливудский миф.
Роуэн моргнул.
— А солнечный свет?
— Вредно для молодых вампиров, но чем более старше мы становимся, тем больше мы справляемся с солнечным светом.
— А ты достаточно взрослый, чтобы справиться с солнцем?
— Ну, я не хотел бы оказаться на пляжах Таити, но я могу находиться на солнце утром и в пасмурные дни.
— Серебро?
— Это для волков, не так ли?
Роуэн приподнял брови.
— Ну... не для моей семьи.
— Ты можешь справиться с серебром?
Волчонок поднял руку и покачал простым серебряным браслетом на запястье. Лукас нахмурился и схватил запястье Роуэна.
— Где ты его взял?
Ему не нравилась мысль, что его анамхара носит драгоценности, подаренные кем-то другим, а не им.
— Это моей бабушки. Я получил браслет, когда она скончалась несколько лет назад.
— Тогда я думаю, что разрешу тебе носить его.
Лукас усмехнулся от самодовольной улыбки на лице Роуэна. Возможно волчонку предстоит узнать его немного более лучше.
— У твоей семьи, кажется, есть некоторые очень интересные генетические аномалии.
Роуэн поморщился.
— Ладно, я понял. Что насчёт чеснока? — спросил он, очевидно меняя тему. Лукас позволил это — на данный момент. — У тебя есть аллергия на него?
Лукас кивнул.
— К сожалению, это единственный миф, про который Голливуд оказался прав. Чеснок, в низких концентрациях, вызывает у меня отвращение. В высоких — убьёт меня. Это похоже на яд. Даже если он будет в твоей крови, и я выпью из тебя, то это навредит мне. Так что не есть тебе больше итальянских блюд.
