Светлые волосы достаточно покрыты лаком и стоят торчком?
Сделано.
Чёрная подводка для глаз умело нанесена, подчёркивая мои зелёные глаза?
Сделано.
Губы пухлые, блестящие и выглядят так, словно я могу всосать мячик для гольфа через сто футовый садовый шланг?
Сделано.
Прозрачная футболка туго обтягивает грудь и достаточно короткая, чтобы открыть моё кольцо в пупке?
Сделано.
Штаны низко сидят на бёдрах и обтягивают мою задницу так сильно, что я не могу дышать?
Сделано.
Роуэн Коннелли рассмеялся над собой, глядя в зеркало ванны. Он едва мог дышать. Если бы он сел, то обтягивающие чёрные кожаные штаны грозились разойтись по швам и, возможно, в процессе раздавили одно или оба яичка. Но пока они низко сидели на бёдрах и обтягивали его задницу, кого волновало это дерьмо?
Его мама всегда говорила, что красота требует жертв, и если сегодня ночью он надеялся на удачу, то жертвой было дыхание. Чёрт, в любом случае дыхание очень сильно переоценили. Секс — вот что было основополагающим, и, к несчастью, именно его-то Роуэну в настоящее время в жизни не хватало. Он надеялся, что выглядит достаточно распутно, и кого-нибудь заинтересует и получит то, что его так волновало.
Роуэн в последний раз поправил волосы и направился в спальню, чтобы достать презервативы — ага, он был слишком оптимистичен — и небольшой тюбик лубриканта из тумбочки, и сунул всё это в передний карман. Он пихнул удостоверение личности в задний карман с небольшим количеством налички и пошёл в гостиную ожидать машину.
Через двадцать минут расхаживаний вперёд и назад перед окном он был готов отправиться самостоятельно. Его брат Сет никогда не приезжал вовремя, но это же смешно.
У Роуэна складывалось ощущение, что Сет опоздает даже на собственные грёбаные похороны.
И когда он уже был готов от разочарования рвать на себе волосы, зазвонил телефон и Роуэн подпрыгнул.
— Ты видел, чёрт возьми, который час, — рявкнул он, не дожидаясь, когда кто-то на том конце произнесёт хоть что-нибудь. — Я жду тебя...
— Роуэн.
Вот дерьмо. Он так сильно вцепился в столешницу, что кончики пальцев начало покалывать. Роуэн чувствовал враждебность даже через телефон от простого упоминания его имени. Он сделал глубокий вдох, успокаивая себя.
— Привет, Карлтон.
— Я отправил за тобой машину. Ожидаю тебя в Брайрвуде через час.
Роуэн сделал ещё один судорожный вдох, сильнее вцепившись пальцами в столешницу.
— Прости, Карлтон. Кажется, ты изгнал меня из стаи. Я отчётливо помню, как ты запретил ступать на земли Брайрвуда впредь.
— Роуэн!
Он отстранил трубку телефона от уха, пока Карлтон кричал в неё. Говорил ли он хоть когда-нибудь в своей жизни тихо? В голове у Роуэна начало стучать. Он уже чувствовал приближение головной боли и понимал, что к тому времени, как закончит разговаривать с Карлтоном, у него начнётся мигрень.
— У меня нет времени на твои глупости, — рявкнул Карлтон. — Будь готов, когда приедет машина.
Роуэн сжал трубку телефона. Он понимал, ему нужно прекратить позволять бывшему альфе диктовать, что делать, особенно с тех пор, как шесть месяцев назад его выкинули из стаи; и должен научиться самостоятельной жизни без стаи, которую мог бы называть своей. Роуэну было невыносимо, что его семью постигла та же участь, когда он отказался от заигрываний альфы.
— Карлтон, мне действительно жаль. — Правда? Роуэн закатил глаза. Даже он не верил в это. — На этот вечер у меня другие планы. Может получится встретиться в воскресенье за поздним завтраком.
Ага, когда в аду понадобится снегоуборочная машина.
— Мне наплевать какие у тебя планы, Роуэн. Ты дождёшься машину и вернёшься в Брайрвуд.
Он поморщился от того, что боль, как осколки стекла, застряла в голове от злости Карлтона. Роуэн потёр виски и, когда боль отступила, глубоко вздохнул.
— Нет, тебя никогда не волновало, чего хочу я, и вижу, ты не изменился.
— Достаточно, Роуэн!
— Мне нужно идти, Карлтон. — Необъяснимо порочные чувства вдруг заполнили его. — Я отправляюсь в бар, чтобы найти большой член, который отымеет мою задницу. Я не могу сказать, что было приятно поговорить с тобой, но всё же интересно.
