Сначала, когда Крайм отделился от Большой земли, по границе пытались выстроить стену. Но довольно быстро выяснилось, что не хватает ни материала, ни рабочих рук, ни должного энтузиазма. Тогда ямы, вырытые под фундамент, объединили, превратив границу в широченный ров и наградив его соответствующим именем – Перекоп.
Еще позже братья Кологривские, Якуб и Нисон, официально сменив фамилию на Перекопские, устроили очередной переворот – Великую Перекопскую Революцию. Перекоп залили водой, развернув попутно пару крупных рек и превратив полуостров в остров, а затем построили через нелепый проливчик Мост Свободы – чтобы продолжать сообщаться с Большой землей. Вот куда ушли могильные камни, собранные для так и не построенной стены.
Сторонники же полного отделения Крайма от остального мира, Прыгуны-Несогласные, подстрекаемые Финном Жюстом и утяжеленные его деревянными солдатиками, обрушили Мост, случайно попав своими скачками в резонансную частоту.
Конечно же, тогдашнему Прокуратору пришлось изворачиваться, заверяя всех, что так и было задумано. Дескать, лозунг Прыгунов "Кто не скачет, тот – какол!" не имел в виду ничего оскорбительного, а всего лишь подразумевал страдающих диареей и дизентерией. И Прыгуны таким образом выражали заботу о тех болезненных гражданах Крайма, чье слабое кишечное здоровье не позволяло им часами скакать в плотной толпе, держа в обеих руках тяжеленных солдатиков, нашпигованных свинцом.
Ди, кстати, уже тогда нашел в какой-то древней энциклопедии краткую статью о происхождении и значении этого странного слова. Утверждалось, что "какол" этимологически никак не связано с функциями живого организма, а берет начало из древнепатрицианского cuculla, или, по-нашему, куколь – "капюшон".
Ругательным же оно стало потому, что преступники, которых везли на суд или к месту казни, от стыда натягивали на лица капюшоны своих одеяний. И в той же энциклопедии, в другой статье, было написано, что фразеологизм "разобрал меня какол" означает "страдание поносом, в т.ч. и словесным".
Как бы там ни было, а проповедник Финн Жюст, отпевавший Несогласных, утонувших в Понтовом море, рассуждал много и громко. В частности, о том, что игрушечные солдатики издревле являются символом славных героев, павших под градом свинца в боях за Отеческую Матерьщину. И о том, как повезло погибшим уйти на дно, не выпуская из окоченевших рук памятные сувениры.
"Слава Крайму, и вечная слава героям!" – так закончил Жюст пламенную речь. Что не помешало собравшимся стянуть его с трибуны и линчевать прямо среди свежих могил. Поговаривали, что толпа столь щедро наградила проповедника теми самыми солдатиками, что их свирепые деревянные лица выглядывали из всех отверстий его обрюзгшего тела.
Выживших Прыгунов запретили, всяческих Несогласных – тоже, а вместе с ними утратили смысл и Несогласные с Несогласными. Полулегальные футболки с перечеркнутым изображением Финна Жюста и надписью "Мы не скачем!" постепенно вышли из моды, нашумевший роман "В поисках резонансной чИстоты" был разгромлен критиками, изъят из магазинов и вычищен из краймского Буратино. А поскольку к тому времени Буратино был уже отрезан от Всемирной Паутины, о книге быстро позабыли.
Впрочем, это случилось уже при новом Прокураторе, ибо старый отрекся от власти, как только ознакомился с фотографиями мертвого Жюста. И вот тогда появился Наталко. Или появилась – никто ведь так и не видел настоящего лица Бессменного и Бессмертного. И не знал его имени или пола.
Ди всегда восхищался идеей тщательно закрашивать изображения Прокуратора Наталко анимешным персонажем. Манго – так это называлось. Нежная большеглазая девочка с двумя трогательными хвостиками. Округлые крошечные ушки, носик пуговкой, ротик точечкой, голубая радужка, светлые волосы. Наивный взгляд и воротничок парадной школьной рубашечки. Гениально. Интересно, что стало с художником, которому приказали это нарисовать?
И почему бы не спросить об этом Стерха?
– Манго? – Стерх смотрел непонимающе. – А, ты про Няшу. Это манга. Автора Няши расстреляли, кажись. За серийные убийства. Он вроде на охраняемых уток охотился.
