– Слышал. Но мало. Чем они занимаются?
Стерх пожал плечами, растирая пальцем пятнышко грязи по голому колену.
– Да ляд их знает. Палят сквозь двери. И как только обвалов не боятся! Свинец для пуль отовсюду выковыривают. В прошлом году, вон, на Перекоп ездили, деревянных солдат Финна Жюста со дна поднимали.
– А почему они живут под землей?
– А где им еще стрелять-то? В городе сразу патруль вызовут, да и дверей подходящих мало.
– Это – да, – задумчиво согласился Ди.
– Федька у них теперь главный. Все двери под землей разнесли, теперь с поверхности таскают.
– Я не очень понял. – Ди мотнул головой. – Они по кому палят? И почему сквозь двери?
– Ну, религия у них такая, – терпеливо объяснил Стерх. – Нужно попадать в мишень через закрытую дверь. Или в тело.
– В чье? – снова не понял Ди.
– Да по фиг, в чье. Они даже художника как-то отловили. – Стерх повеселел. – Разрисовали мишенями, поставили за дверь и дуршлаг из него сделали. Правда, мы с Федором подрались потом. Мы ж того художника четыре месяца выслеживали. – И вздохнул, грустнея.
– У тебя как будто личные счеты, – осторожно заметил Ди.
– С Федькой-то?
– С художниками.
– А. Ну да. Они забор у нас разрисовали. Мирное небо, солнечный круг, мальчик с плюшевым мишкой. Так что в первый же налет – прямое попадание по забору, дом обрушился, ну и… В общем, да, личные.
Он махнул рукой и вскочил с поваленного дерева, на котором они с Ди сидели все это время.
– Поехали, что ли? Налет скоро.
– Сегодня четверг, – напомнил Ди.
– Точно. – Стерх поскреб в затылке. – Два часа лишних есть. Ну, давай тогда в мастерскую со мной сгоняем? Я подножки поставлю. А ты с дядькой моим познакомишься.
Дядька Кочубей – похожий на Ардагана, но без бороды, чумазый, неестественно красноволосый и в разы шире – знакомился своеобразно: оглядел Ди с головы до ног, обошел по кругу, пощупал кончики собранных в хвост волос – Ди не стал отклоняться, – больно ткнул пухлым пальцем под ребра и выдал:
– Че тощий-то такой, сынку? Мамка недокормила, чи глистов не гоняешь?
Ди нахмурился, вспоминая учебники по человеческой поведенческой психологии, но Стерх пихнул дядьку в плечо и рявкнул:
– Харэ каклить!
– Та ладно, я ж любя! – заржал Кочубей. От него терпко разило потом.
Он не понравился Ди. И приглашение пригонять свою "небось мажорскую" машину на ремонт, если что, положения не исправило.
Между делом, пока прикручивали к мотоциклу подножки, Кочубей выспрашивал, "что новенького на охоте" и "как охота у новенького". И снова ржал, когда Стерх предложил ему присоединиться и самолично растрясти жирок по путям подземки. И опять – на излишне эмоциональные заверения Ди, что он не охотник, а просто друг Стерха. Именно ржал, а не смеялся.
Его крашенные хной волосы отчего-то напомнили Ди этикетку водочной бутылки: красный конь встал на дыбы, купаясь в льющемся из канистры водопаде. По канистре старинной вязью вьется: "Любимая водка любимой женщины", а держит ее в руках высоченный усатый мужик в короне с буквами: "Петро N 1", вычурном камзоле, при шпаге и с глазами навыкате.
Водянистые глаза и огненный чуб Кочубея наводили на мысли одновременно и о коронованном "Петро N 1", и о водке, и о красном коне, чье тщательно выписанное хозяйство служило фоном для названия водки: "Петрова".
Такую водку, думая, что Ди не в курсе, тайно покупал себе Ира Эрих и не менее тайно пил в гостевом флигеле незадолго до полуночи, так что спортсмен и сторонник здорового образа жизни Феликс имел обыкновение приходить в этот мир слегка озадаченным. Вспомнив об Ире, Ди почувствовал, что голоден, и шепнул Стерху о приближающемся авианалете.
– Ай, майдан! Точно! – хлопнул тот себя по лбу. – Ща, погоди, карту дам.
Стоило ему скрыться в глубине автомастерской, Кочубей посерьезнел и обратился к Ди, заговорщицки понизив голос:
– Твои фломастеры где?
– В машине.
Водянистые глаза прищурились:
– С собой носи, сынку. Всегда, понял? Постiйно.
Ди едва успел оторопело кивнуть, как Стерх появился вновь, на ходу разворачивая рулон осыпающейся по краям бумаги, а дядька опять натянул на себя маску недалекого балагура.
