Потом она усадила туда же Сару. Слушать ее возражения Алиса не стала: снимать подозрения на том основании, что Сара прикидывается иностранной подданной, Алиса посчитала несправедливым. Иностранные подданные не должны иметь преимущества перед соотечественниками, это непатриотично.
Пока она думала, яичница гневно урчала, давая понять, что сейчас она пригорит.
Алисе пришлось отвлечься, чтобы ее выключить, и, видимо, в этот момент она потеряла «связующую нить». Когда она вернулась к воображаемому шкафчику, все, кого она туда старательно помещала, разбежались!
— Нет, человеку, занятому интеллектуальным трудом, противопоказано заниматься еще и физическим, — пробормотала она.
Сейчас ей казалось, что она была близка к разгадке, и если бы не эта противная яичница…
— Если этот красавец действительно с ними связан, он непременно появится, — вдруг сказала она вслух. — А если он снова появится, я должна поступить как Мата Хари… Сначала я обязана его обольстить, а потом все выведать! Поскольку пока он вызывает подозрения… Появился в тот день, когда приехала Сара. Стоял возле гостиницы. Может быть, и гоблин — его рук дело…
Эта мысль Алисе понравилась. Она даже перестала жалеть о тех мыслях, которые успели разбежаться и попрятаться, — вряд ли они были такими же умными и нужными.
В комнату Алиса вернулась в хорошем настроении. Елизавета сидела, задумчиво уставившись на икону, и слушала «Террариум», тихонько подпевая Гребенщикову:
— Где катафалк не проползет…
Пела она плохо, но говорить ей об этом было нельзя: Елизавета по сей день пребывала в святой уверенности, что ей надо было стать рок-звездой.
Алиса поставила перед ней тарелку, и она вернулась из своих запредельностей, расставшись с «изоморфическими тенями» БГ без всякого сожаления.
— Я все придумала, — радостно объявила она. — Слушай…
— Слушаю, — кивнула Алиса, решив предоставить ей право высказаться.
— Понимаешь, этот твой парень, который подсматривал за машиной, явно связан с нашей самозванкой…
— И что, — поинтересовалась Алиса, не желая верить в худшее.
— Если этот красавчик появится еще раз, с ним надо будет поступить по-женски коварно…
— Как? — спросила Алиса, чувствуя, что ее обкрадывают.
— Обольстить его, — передернула плечиком Елизавета и кокетливо захлопала своими длинными ресницами.
Алиса уже хотела ехидно заметить, что они синхронно мыслят, но Елизавета опередила ее.
— Можно попытаться переключить на него Сару. Заодно проверить ее… Но она уже увлеклась дедулей… — тоскливо вздохнула Лиза. — Жалко. И потом, мы не сняли с нее подозрений, значит, Сара отпадает… Нюша у нас семейная матрона, тоже не получается. Остается один человек…
Сердце Алисы забилось.
— Это я, — скромно заявила Елизавета, еще раз хлопнув ресницами.
— Почему ты? — вырвалось у Алисы. — Так ведь ты тоже не подходишь! Ты замужем!
— Ну и что? — легкомысленно спросила Елизавета. — У меня муж в командировке. Классическая ситуация… За оставшиеся два дня я успею этого типа обольстить, выведать все его тайны и бросить… Конечно, это подвиг с моей стороны, я рискую семейным счастьем, но ради твоей безопасности я согласна!
— А если мне самой порисковать? — осмелилась предложить Алиса.
— Тебе? — удивилась Елизавета. — С какой стати?
— Я… — Алисина решимость быстро растаяла под изумленным взором подруги. — Я просто думаю, что тебе незачем так рисковать из-за меня, — промямлила она. — Если Пафнутий узнает, что ты ему изменила, он будет глубоко несчастен!
— Такова его участь, — развела руками Елизавета. — И потом, это ненадолго. Он немного побудет несчастным и снова станет счастливым спустя некоторое время… Се ля ви. Без потрясений жизнь становится пресной…
— Я буду тоже страдать, — горячо возразила Алиса, — зная, что все это из-за меня! А вдруг вы разойдетесь?
— Мы? Ни-ког-да, — парировала Елизавета. — Чтобы мы разошлись, надо более сильное потрясение, чем мой легкий флирт на стороне. Например, его легкий флирт.
Алиса промолчала. Спорить с Елизаветой — бестолковое занятие. Если уж она что-то придумала, все аргументы будут отметены.
— Алиска, да не переживай ты так из-за меня! Все будет нормально… Обольщать твоего преследователя буду я! Давай есть яичницу, пока она не стала холодной и противной!
