— Как мне с магистром держаться, чтобы тебе случайно новых проблем не создать? — на всякий случай спросил я, помня, что моему другу-попаданцу уже пришлось выкручиваться, когда я сообщил ему о пачке договоров с гномами и инициативе с Ломтём.
— Достаточно уважительного тона, — отмахнулся от меня шеф, явно мысленно составляя уже свой спич для вышестоящих ушей. — Главное на вопросы отвечай максимально прямо, не пытайся юлить. Айро сразу палит любую неискренность и попытки исказить информацию или что-то не договорить…
Глава Изыскателей привел меня в конюшню, где нам моментально оседлали двух прекрасных коней.
— Сей же час — это значит “как можно быстрее”, — будто услышав мои мысли, прокомментировал Макс. — Говорю же, наш магистр не любит намеков и экивоков. Сказал “быстро”, значит — быстро. В казармах послушников до сих пор гуляет совершенно правдивая история, как один раздолбай, только получивший койку и латы, умудрился усвистать в самоволку к девчонке вместо назначенного испытания, там не только трахнуть кралю, но и выжрать все бухло её отца.
Пока нам отворяли ворота, а конюх выводил под уздцы скакунов на улицу, Сталк дорассказал мне историю:
— Потом, возвращаясь, сойти с тропы, потерять коня, скатиться в какую-то яму и так надежно присыпаться жухлыми листьями и проснуться только от того, что штурмовая группа Скверных именно туда пристроилась дружно отличать перед нападением на близлежащие хутора. Пробуждение и самочувствие послушнику так не понравилось, что он восстал из своей ямы и порешил всю группу прямо там. А потом не просто пешком приперся в Ордэр, а сразу прямо в глаза выложил всю Айро. Так прямо правду-матку и рубанул.
— И что с ним стало после этого? — мне аж захотелось услышать конец этой истории, когда мы затормозили у коновязи фактического и юридического центра города. А также “крепости последней надежды” внутри стен — всем этим был магистрат Ордэра.
— Что-что… теперь целым сержантом служит в службе патрулирования. А тогда Великий Магистр ему сказал: “за правду и получишь по правде”. И вместо официального наказаний и такого же награждения за подвиг выделил из фонда магистрата небольшой домик, который на кралю записал. Богов орден над собой не признает, но против гражданских браков ничего не имеет. Теперь та девица уже сама почтенная мать семейства, а сержант с тех пор в казарме больше не ночевал ни разу. И в самоволки не ходил.
— Ясно-понятно, — покивал я, двигаясь следом за уверенно шагающим Максом. С таким “ледоколом” меня спокойно пропустили внутрь режимного объекта, даже ни разу не попросив назваться.
— Сиди тут, скоро позову, — напоследок знакомо по множеству визитов к “большим дядям” в другом мире показал мне на стул в приемной коллега-попаданец. Разве что здесь вместо секретаря стоял бесполезный караул из двух послушников… Хотя, что это я? Вот из кого по мере надобности курьеров рекрутировал Великий магистр! — Постараюсь, чтобы тебя долго не мурыжил, только по существу распросил об увиденном.
— Ни пуха! — отсалютовал я бронированной спине, настроившись на долгое ожидание, чтобы там сэр Макс не говорил… И не угадал. Босс вышел через пять минут.
— Ждет именно тебя, — растерянно развел руками главный Изыскатель.
Кабинет Великого Магистра одного из самых боеспособных рыцарских орденов Нового мира, по интерьеру вообще никак не отличался от большинства других помещений магистрата, через которые меня провел Макс. Большой, добротный, но совершенно обычный стол без излишеств типа резьбы, стулья с жесткими сидушками, от души беленые каменные стены, камин. Ну и конечно книжные полки, шкафы с бумагами, картотека, развешанные по стенам карты — без этого всего не мог в этом мире работать ни один руководитель.
Единственным условно-бессмысленным элементом всей комнаты был большой круглый разноцветный витраж — метра эдак два в диаметре! Но и он отличался от оконных рам других комнаты и коридоров только размерами и формой. Где-то в глубинах моей памяти завалялись обрывочные воспоминания о прочитанном про социально-психологических исследования — что мол де тусклые цвета коричнево-серо-белой гаммы здорово так просаживают общий тонус организма и могут вообще в депрессию вогнать. Именно потому стены домов в заполярье красят в яркие контрастные тона — лето слишком короткое и слишком тусклое, чтобы скрасить “цветовое голодание”.
