Лора открыла рот, но потом закрыла. Теперь, когда было с кем обсудить мучившие ее проблемы, ей стало гораздо легче, но все же существовала черта, через которую невозможно переступить. Самые интимные секреты должны остаться неприкосновенными. Она рассказала полуправду.
— Несчастье в том, Эстер, что Дирк не хотел иметь детей, а я хотела очень. Хотя, как потом оказалось, он все равно устал бы от меня и в конце концов оставил.
— Ммм. Да, есть такие мужчины, которые не могут хранить верность одной женщине. Они не созданы для брака. Я думаю, твой Дирк из таких. А если так, то ответ на твой вопрос очевиден, Лора. Мне неприятно говорить об этом, ты его по-прежнему любишь, это ясно, но все, что ему от тебя нужно, — это твое тело.
Вся душа Лоры содрогнулась от брезгливости и горького разочарования. Странно, ведь она уже и сама пришла к этому выводу. Когда ее глупенькое сердце наконец избавится от фальшивого образа?
— Боюсь, я с этим согласна, — медленно произнесла она.
— И как ты собираешься поступить? Пойдешь на этот обед? Совершенно очевидно, какое блюдо у него приготовлено в меню после завершения обеда…
Лора встала и взяла обе корзины, решив без колебаний, что отошлет их в детскую больницу в Кампердауне. Вид этих цветов был для нее непереносим, но просто выбросить такую красоту она тоже не могла.
Когда она снова повернулась к Эстер, ее глаза были холодны и мрачны.
— Не думаю, Эстер, что я долго задержусь. Мне нужно пойти на этот обед. Хочу посмотреть в глаза моему киногерою и сказать то, что должна была сказать еще несколько месяцев назад. Я потребую от него развода!
— Миссис Торнтон?
Лора взглянула на официанта.
— Да, — произнесла она довольно резко и поняла, что выдала досаду и раздражение.
Трудно было не прийти в такое состояние! Она приехала в отель «Регент» на такси, опоздав на пятнадцать минут, как того требовало ее самолюбие. Оделась в свежевычищенный, не располагающий к глупостям костюм из черной саржи, очень подходящий к случаю. Она твердо решила сказать Дирку все, что о нем думает. Лора гладко зачесала волосы и наложила на лицо минимум косметики, весь ее облик был строг и деловит.
Но что-то случилось. Когда она решительно поднялась по лестнице и вошла в зал, Дирка там не оказалось. Ее ждала записка. Дирк писал, что задерживается, но скоро прибудет, и предлагал ей тем временем заказать себе коктейль или два.
Через три четверти часа перед Лорой возник официант со смущенным видом.
— Мистер Торнтон еще раз просит извинить его, мадам, но он до сих пор не освободился и советует вам приступать к обеду без него.
— Вот как? — в ее натянутом голосе послышался нарастающий гнев.
— Увы, мадам.
Официант выглядел безутешным, и Лора решила, что он замечательный артист. Большинство официантов в Сиднее — это актеры, не нашедшие работы по специальности. Среди них часто попадались вполне приятные молодые люди. Например, этот высокий, темноволосый, с черными проницательными глазами. Если он и преувеличивал свое сочувствие, то, в конце концов, это было частью его работы.
Неожиданно для себя Лора улыбнулась официанту, и он тоже улыбнулся в ответ. Его ровные, блестящие белые зубы говорили о хорошей наследственности или хорошем дантисте.
— Решено, Джонатан. Ведь ваше имя — Джонатан?
Она слышала, как к нему обращался метрдотель.
— Да, мадам, — он попытался снова натянуть па лицо маску бесстрастной вежливости, но Лора видела, что кончики губ у него слегка подергиваются.
— Я думаю, чтобы наверстать время, мне придется пропустить закуски и начать с основных блюд. Что вы посоветуете заказать? — И она взяла в руки меню, в течение часа лежавшее перед ней на столе.
Не прошло и пятнадцати минут, как Лора уже энергично расправлялась с великолепным филе из омара под восхитительным соусом, поданным вместе с легким салатом и хрустящей булочкой. На столе появилась бутылка первоклассного, дорогого до неприличия шардонэ. Не мне придется расплачиваться за все это, с едким облегчением подумала Лора.
Она почти разделалась с последним кусочком омара, как сердце ее вдруг подпрыгнуло. Через весь зал к ней направлялся Дирк. Он выглядел чрезвычайно жизнерадостным, веселым и элегантным в темно-синем костюме в полоску. Свет ламп серебрил его густые белокурые волосы, что придавало облику еще более изысканный вид. Он выглядел великолепным мужчиной в расцвете сил.
