Доводы вроде того, что совсем недавно она не знала о существовании Кирилла, не чаяла его встретить и любить, он не принимал:
— И у меня была жизнь до тебя. Без тебя. Я всегда предпочитал серьезные длительные отношения. Поэтому донжуанский список короток. Готов честно всем поделиться. Две чешки, немка и москвичка.
— Оставь себе, — взмолилась Катя. — Понимаешь, их больше нет. Только воспоминания.
— Пусть. Но я не женщин предлагаю, а себя. Тебя не занимает, каким я был?
— Ты бесподобен. Извини, пожалуйста, но зачем оглядываться так далеко? У нас самих тоже есть прошлое. К примеру, две недели тому назад ты не допрашивал меня о связях.
— Да не о связях. О том, как ты к ним относилась.
— Какое это имеет значение? Давай лучше скажу, как отношусь теперь. Они — пустые и какие-то невсамделишные. Почему я думала, что это любовь? Скорее, дружба.
— С сексом? — горько вопрошал парень.
— Нет, ну тогда же я верила, будто люблю, — окончательно запутывалась Катя.
При этом они были счастливы. Искушение ликвидировать единственное беспокойство становилось все мощнее. И умная в общем-то Трифонова совершила все-таки глупость. Она подумала, что если расскажет хоть немного, то он успокоится. Чутье сигналило, Кирилла особенно задевал «бабник». Мальчишка из училища, первая безумная страсть, оставившая грубый шрам на душе, ему до лампочки. Хотя часто повторял:
— Мне очень нравится выражение «душа в душу». Оно про нас с тобой, только про нас, потому что у меня так никогда еще не было.
А попробуй заикнись о том ее рубце, который будет царапать его незримое, отвернется, дескать, быльем поросло. Она верно поняла, что отношения к ее мужчинам у Кирилла избирательное, что он пытается найти среди них достойного соперника. Нужно было задать себе единственный вопрос: «Зачем?» И стало бы ясно, что ему нужна точка отсчета, запуск механизма ревности, который не имеет обратного хода. Нельзя было позволять этого. Когда ревнивец начинает с соседа, который все время пялится на его женщину в лифте, с начальника, который со стопроцентной вероятностью ее домогается, он еще управляем. У его фантазии поверхностные корни. А описывая человека, с которым давно рассталась, но, выходит, помнит его, женщина глубоко укореняет болезнь любовника. И ведь как описывает! Еще ни одна не выдала правду. И трифоновская повесть нуждалась в корректировке. Историю о том, как медсестра из поликлиники отдалась дедку со своего участка, пражскому искусствоведу и московскому экономисту лучше было не слышать. И ему преподнесли все несколько иначе:
— Кирилл, мы оба любим, но такие разные. Я довольствуюсь тобой нынешним. В собственном прошлом копаться бессмысленно, а уж в твоем… Ты упорно ищешь что-то. Мне кажется, что не то и не там. Но вдруг я не понимаю, а для тебя это важно. Неловко, но я уступлю. И прошу тебя это оценить. Первый мальчик случился еще в училище. Я его уже и забыла, встречу — не узнаю. А тогда была уверена, что это навсегда. Второй, он же твой предшественник, нашелся здесь, в Москве. Пять лет назад. Заболел тяжелейшим бронхитом, я делала ему уколы на дому. Работа была такая, участковая медсестра, не хмурься. Зрелый мужчина, сорок лет…
— Что? — взвился Кирилл. — Больше десяти лет разницы? И тебе не противно было?
«Сорок лет разницы не хочешь?» — неприязненно подумала Катя. И сразу так испугалась собственной неприязни, что безропотно пошла на поводу:
— Сейчас, когда я с тобой, противно. А тогда мне сравнивать было не с кем.
— Все равно тебя должна была остановить элементарная брезгливость. Потасканный мерзкий развращенный тип, да еще больной.
Ловушка захлопнулась. Возражать было немыслимо. Равноправие в их любви кончилось, хозяин определился. Теперь Кате предстояло собственноручно бросать дрова в костер его ревности, то есть говорить об Андрее Валерьяновиче снова и снова. Инстинкт самосохранения подсказал:
— Кирилл, прошу тебя, о мертвых или хорошо, или ничего.
— А кто умер?
— Он. Его физически нет уже четыре года.
— Есть! — загремел парень. — Я надеялся, что ты прозрела и бросила его. А это он тебя бросил! И не важно, в сущности, убрался в могилу или в другой город. Признайся, ты его все еще любишь? Ты во мне видишь того старого любителя эротических игр, которого заводит белый халат? Я отдаленно на него похож? Мне достаются ласки, которым он тебя обучил?
