Через час он неслышно приблизился к сидящей в компании телевизора девушке, виляя довольно куцым хвостом. Улегся к правой ноге, мечтательно вздохнул и заснул.
— Вот так, дружок, — сказала Катя, не ожидавшая столь быстрой победы. Думала, не один раз бунтаря прикармливать надо. — Я тут вспоминала, пока ты наслаждался. Веришь, шла отчитывать недобросовестного пациента, но тоже сломалась на горячих домашних котлетах. Ох, какие котлеты Андрей жарил! Словами не передашь. Будешь хорошо себя вести, как-нибудь побалую. Фарш, оказывается, не такой уж и дорогой. Нам с тобой граммов триста хватит? Хватит. Так, как Андрюша, я не смогу. По его рецепту все делала, но на выходе — мамины котлеты, хоть тресни. Чудно, правда? Кстати, заметь, я наелась и убралась в общагу, а не плюхнулась возле тапочек кормильца сразу. По тебе видно, что отныне ты — мой раб. Ни в чем не ослушаешься, как миленький. А я, даже когда стала жить в его квартире, позволяла себе и недовольство выражать, и требовать много чего. Без наглости, конечно, но обид не глотала. Потому что я — человек, а не животное!
Гордый тон заставил Журавлика оторвать морду от лап. Он тревожно взглянул на Катю, но быстро уронил отягощенную счастьем голову. Только вечером при слове «гулять» нашел в себе мужество пробудиться.
Трифонова часто повторяла, что женщина — существо, зависимое от мужчины. Эмоционально прежде всего. Он творец ее настроения, как не крути. Материальные взаимоотношения лучше не обсуждать — это пот, кровь и слезы рекой. От них человечество отдыхает только во время войн, как ни кощунственно это звучит. Разговоры на тему, кто за чей счет живет, Катя пресекала дежурной фразой: «И слушать не буду. Как бы там исторически ни складывалось, оба хороши, только детей очень жалко». Собеседницы, бывало, вздрагивали и забывали обидеться.
Так вот, эта самонадеянная умница годами твердила, что если мужчина для женщины — наркотик, то он ее, болезную, обязан холить и лелеять. Да, есть любовники-знахари, к которым бегают не столько за новизной, сколько за ощущением, будто можешь кого-то выбирать и что-то менять. Есть героини, которые, чувствуя, что теряют достоинство, способны бросить унижающих типов и вытерпеть ломку без поддерживающей дозы. Но в основном бабы склонны терпеть и ждать. Идеальный мужик по Трифоновой должен был все время стараться облегчить любимой жизнь. Пусть у него мало что выйдет, но старание зачтется ему наверняка. А за все, что сделано ради себя, а не ради нее, даже если она этим тоже пользуется, благодарности он никогда не дождется. Яснее говоря, женщину нельзя ограничивать. Она не станет требовать норковую шубу, если мужчина заработал только на полиестровую куртку. Но хоть этого добра у нее должно быть столько, сколько попросит. А еще лучше не вынуждать ее просить. Пусть распоряжается всем.
Казалось бы, при этаких убеждениях, да при дворняжьей солидарности Кате легко было начать пичкать Журавлика мясом. Дело не в том, какого пола живое существо. А в его неспособности самостоятельно налить себе воды из крана и принести из магазина еду. Но на практике Катя сурово заявила:
— Ребрышко будешь получать раз в неделю. Наверняка ведь когда-то и сухой корм был в радость. А потом стал в тягость. И с деликатесами то же получится. Нет, баловать тебя я не намерена.
Катя сообразила, что вредный Журавлик был прав. Милая женщина принесла его домой, где было тепло и сытно. Он ее боготворил. И вдруг появилась чужая. Она посягала на их территорию, но хозяйка запрещала возмущаться. А потом исчезла. Наверняка без козней захватчицы не обошлось. Пес оказался в ее власти. Она стала подменять любимицу — кормила, гуляла. Но и орала на него, и газетой шлепала, и на улице зажимала под мышкой, когда он часами не желал затыкаться или хотел выпустить пар в битве с другой собакой. Больше некому было заставить его молча выносить несправедливость и горе. Дворянин взбунтовался по-настоящему. Он был готов погибнуть, облаивая и кусая источник своих бед. Не успел, самозванка дала ему мяса. Мяса! Прекрасное новое божество. Старое таких чудес не творило.
