— А почему вы выбрали именно это?
— Из тридцати двух доставленных ко мне в комнату? — Она рассмеялась и от этого стала еще более соблазнительной. Такой смех мог бы оживить холодные степы дворца. — Наверное, потому, что это мой любимый цвет. К тому же, — она опустила голову, рассматривая наряд, — его покрой проще, чем у других, а я простой человек. — Она вновь посмотрела на него глазами такого же, как и платье, сапфирового цвета. — А почему вы спрашиваете?
— Мне оно тоже понравилось больше всех.
— Вы видели платья? Когда?
— Вчера. Я сам их выбирал.
Ее глаза расширились от удивления.
— А я думала, что у вас для таких целей есть сотрудники.
— Вы, между прочим, однажды предположили, что я и телохранителей везде с собой таскаю.
— Что ж, один — ноль в вашу пользу. Кажется, мне еще многое придется о вас узнать.
Он не сдержал радостной улыбки.
— Теперь вам известно, что я люблю голубой цвет и еще — все простое.
— А как насчет любимого блюда?
— Лазанья.
— Разве лазанья простое блюдо? — возразила она.
— По сравнению с тем, что мне обычно подают, лазанья довольно проста.
— Надеюсь, однажды вы встретите простую девушку, которая любит голубое и готовит простую лазанью.
Он закружил ее, хотя бы на секунду стараясь не встречаться с ней взглядом. Он уже нашел такую девушку, но не может на ней жениться. Не может даже думать об этом. А любая другая, которую сочтут подходящей для него партией, окажется совсем не такой.
Антонио увидел, что Федерико отпустил леди Бианку и направился к влиятельному члену парламента и одновременно члену комитета по делам престолонаследования.
— Я должен вернуться к гостям, — сказал принц, неохотно отпуская ее. — Спасибо за чудный танец.
— А я благодарю вас за прекрасный вечер. Жителей лагеря до глубины души тронет ваша щедрость.
Не в силах от нее оторваться, он провел тыльной стороной ладони по ее щеке:
— Просто я хочу им помочь. И вам.
Он резко повернулся и пошел в сторону смотревшей на них с осуждением леди Бианки.
Закрывшись в кабинке дамской комнаты, Дженнифер прислонилась лбом к прохладной стене. Она не хотела, чтобы кто-нибудь заметил ее смятение после танца с Антонио.
Ей не показалось. Он действительно хотел с ней танцевать. И прижимал к себе так, как мужчина в танце прижимает женщину, которая ему небезразлична, а не как учтивый принц гостью на торжественном мероприятии — так держался с ней Федерико.
Она обхватила себя за плечи, не веря собственным воспоминаниям. Пальцы перебирали складки платья, которое он сам для нее выбрал.
— Бог мой, какой мужчина! — прошептала она. Антонио совсем не был похож на тот образ, который создала пресса. Или он действительно настолько изменился за последнюю неделю, о чем она то и дело сегодня слышала.
Сердце сжалось в груди. Если оп изменился настолько, что ему небезразлично ее дело, вдруг и она сама ему небезразлична! Ей так хотелось, чтобы он желал ее. Черт, она даже кокетничала с ним!
Дженнифер глубоко вздохнула: ей снова хотелось почувствовать, как он уверенно ведет ее по залу, ощутить спокойную силу его плеча под своей ладонью, может быть, даже поцеловать его… Ей стало трудно дышать.
Но в памяти тут же всплыли слова Федерико о женщине, тронувшей сердце Антонио. Конечно, это не она. Куда уж ей, если это не удалось даже богатой красавице леди Бианке.
Дженнифер выпрямилась. Она дошла до того, что приходит в себя, закрывшись в туалете! Нужно немедленно положить этому конец. Она сейчас вернется в зал, продолжит общаться с гостями в интересах беженцев и не будет больше распускать нюни, пытаясь понять, почему ее так влечет к Антонио.
И тут со стороны умывальников до нее донесся знакомый голос. Женщина говорила с кем-то по-итальянски, но Дженнифер кое-что понимала: разговор был не из приятных.
— Эта американка прямо-таки виснет на бедном Антонио, — жаловалась леди Бианка. — Наверняка, когда он был у нее в лагере, она все время ныла, что ей необходимы люди. Что ему еще оставалось делать, как не попытаться помочь!
— Ты права, — вторил незнакомый женский голос. — Но вовсе не обязательно танцевать с ней. Он должен танцевать с тобой.
