В мисках разного размера лежало все – от муки и сахара до сыра рикотта. Они договорились, что сегодня Алонцо даст ей урок, а на следующей неделе Алонцо и Франческа придут в гостиницу, чтобы поучиться печь маффины.
– Решил? – переспросил Алонцо, пока она просеивала муку на большую деревянную доску. – Это происходит помимо нашей воли, не так ли? Тебя тянет на кухню, к плите. Я уже ребенком пеки продавал в деревне пирожные и хлеб. А теперь, во время отпуска, мы с женой путешествуем, ищем новые – как это вы говорите? – сногсшибательные рецепты хлеба и пирожных, благодаря чему мы узнаем что-то новое, чему-то научимся.
«Какая вдохновляющая мысль!» – подумала Кэт.
– Звучит чудесно. Мне бы хотелось поездить по миру, перепробовать все пирожные. А когда найду такое, что сведет меня с ума, поступлю в ученики к этому мастеру.
– Очень здравое желание. Вы молоды, можете поехать. К примеру, с мужем в свадебное путешествие. – Он кивнул на кольцо.
Снова Кэт посмотрела на кольцо, потом на Маттео. Тот дернул плечом и ушел в переднее помещение.
«Маттео разочарован, – сообразила Кэт. – Вероятно, планировал пригласить меня погулять после мастер-класса по приготовлению канноли».
От этой мысли Кэт прошиб озноб. Она попыталась представить, на что может быть похоже свидание с Маттео – с парнем, который вырос в семье иммигрантов и мог много рассказать о своей семье и родственниках. С парнем, который учился в медицинской школе в Нью-Йорке, вернулся домой на время ординатуры, чтобы быть поближе к родителям, пока отец проходил химиотерапию. С парнем, побывавшим в пятнадцати странах. С парнем, который мог бы шептать ей на ухо всевозможные романтические слова по-итальянски.
«Это внешнее, – напомнила она себе. – Я его романтизирую. Я даже толком его не знаю».
Ее первый настоящий бойфренд, которого в шестнадцать лет она считала умным, искушенным и якобы светским, оказался до такой степени ограниченным, что Кэт удивилась, пока наконец не осознала, что подлинная совместимость, влечение друг к другу и любовь имеют мало общего со списком талантов. Другой парень, который всех называл «чувак», ездил по стране за «U2», летом делал бизнес на стрижке газонов, а зимой орудовал видавшей виды снегоуборочной машиной, знал о политике и истории больше любого известного ей человека.
«Люди могут удивлять. И я не позволю, чтобы меня ослепило звучное итальянское имя и хирургические штаны. Или обалденный брюшной пресс и экзотически красивое лицо. Уже ослепили, конечно, – призналась она себе, – но я не поддамся. Оливер заслуживает лучшего».
– Я уже дал этому тесту выстояться положенный час, – сообщил Алонцо. – Я не знал, сколько у вас времени, поэтому не хотел тратить его на ожидание.
Рецепт он записал на листке бумаги и объяснил, как замешивал крутое тесто. Затем шаг за шагом показал, как пользоваться формой, как жарить трубочки для канноли до золотисто-коричневого цвета, всего пару минут, и как заполнять их смесью крема, рикотты и сахара. Они сделали несколько видов начинок, окунули концы некоторых канноли в растопленный шоколад, посыпали шоколадной крошкой.
Кэт было так хорошо, что она совсем забыла о кольце. И о Маттео. Пока он не вернулся в кухню за образцом ее работы. Алонцо отлучился обслужить покупателей, и внезапно на кухне стало тесно от слишком близко стоящего Маттео. Кэт чувствовала запах его мыла. Она следила, как он подносит трубочку к своим слишком уж сексуальным губам и откусывает.
– Perfetto, – произнес Маттео. – Идеально.
С улыбкой она тоже попробовала.
«Хорошо. Не так, как у Алонцо Виолы, но все равно хорошо».
– У тебя на губе немного крема и сахарной пудры, – прошептал Маттео, не сводя глаз с ее рта. – Я бы помог тебе убрать их, но кольцо не позволяет.
Что-то внутри у нее ослабло, хрупкий барьер, который и не мог устоять, сколько бы она ни твердила себе, что Маттео просто красивый парень, отец которого может научить ее печь настоящие канноли. Ей понравилось, что он уважает ее помолвку. Даже если в эту самую минуту именно Кэт была повинна в неуважении к столь знаменательному событию.
