Время прощать - страница 94
При виде Маттео в зеленой футболке и джинсах, сидящего в кафе за круглым столиком с чашкой эспрессо и маленькой тарелочкой печенья, Кэт почувствовала себя невероятно счастливой. Когда открыла дверь, над ней звякнул колокольчик. Маттео улыбнулся и встал. Его отец Алонцо стоял за прилавком. Ростом он не уступал своему высокому сыну, но более плотный, в его темных редеющих волосах проступала седина.
– Значит, это и есть моя очаровательная конкурентка, – провозгласил Алонцо, выходя из-за прилавка, и с улыбкой на добром лице взял Кэт за обе руки. – Очень приятно познакомиться, готов поучиться у вас.
Как он любезен.
– Я польщена, что вы считаете мои маффины хорошими, мистер Виола. Вся моя семья обожает ваши канноли. Обычно мы не покупаем выпечку, едим только мое, но ради ваших канноли и тирамису делаем исключение. Мой юный племянник думал, что предает меня, покупая на деньги, заработанные прогулками с собакой, ваши канноли.
Он несколько дней ими восхищался.
Упомянув о Чарли, Кэт с тревогой вспомнила о Джун, которая этим утром не встала с постели. Когда вчера вечером Кэт вернулась домой от Оливера, то застала двоюродных сестер сидящими на кровати Джун. Глаза у Джун покраснели от слез. Изабел показала Кэт некролог.
Этим утром Кэт слышала, как Джун плачет, но лежала она лицом к стене и не повернулась. Когда Кэт услышала, что Чарли вышел из своей комнаты с обычным утренним приветствием «Эй, на палубе!», она сказала Джун, что проводит Чарли в школу и скажет мальчику, что у мамы разболелась голова. Изабел позвонила в «Букс бразерс» сообщить, что Джун чувствует себя плохо и не выйдет сегодня на работу. Когда Кэт вернулась, проводив Чарли, Джун все так же лежала на кровати лицом к стене.
Кэт прилегла рядом и погладила сестру по спине, предложила Джун любимые ею сконы с кусочками корицы и белым шоколадом, которые испекла рано утром. Но Джун едва покачала головой.
– Мне просто нужно побыть одной, – сказала она.
Кэт передала это Изабел, которая с утра тоже много раз поднималась в спальню.
Изабел сказала, что приглядит за сестрой, поэтому Кэт отправилась на условленную встречу в Итальянскую пекарню.
– Жаль, что вы не можете познакомиться с моей женой, матерью Маттео. Она сегодня ухаживает за приболевшей маленькой племянницей. Но я уверен, скоро у вас будет возможность с ней увидеться. – Алонцо повернулся к сыну. – Приготовь-ка для юной леди эспрессо, а я пока проверю, все ли готово на кухне.
Однако несколько мгновений Маттео не двигался. Он во все глаза смотрел на ее кольцо.
– Похоже, вас можно поздравить.
Кэт глянула на кольцо – изумительный бриллиант сверкал на ее пальце в красивой старинной оправе – и выдавила что-то вроде благодарственной улыбки.
– Мне не терпится оказаться на кухне. Здесь потрясающе пахнет. Как чудесно, что ваш отец нашел время дать мне урок, – пробормотала она сбивчиво.
Кэт видела, что Маттео за ней наблюдает, ждет разъяснений. Но что она могла сказать о кольце?
«Я сказала „да“, но не уверена? Я точно не понимаю, почему не уверена? Моя мать уверена и заставила меня почувствовать себя увереннее, но я смотрю на тебя, оглядываюсь здесь, в заведении моей мечты, и гадаю…»
– Хотите эспрессо? – спросил Маттео, не сводя с нее своих темных глаз.
«Интересно, о чем он думает?» – спросила себя Кэт.
Она не знала Маттео настолько хорошо, чтобы догадаться о его мыслях по выражению лица. От кофе она отказалась, и Маттео пригласил ее на кухню.
В большой кухне Алонцо стоял за старым деревянным фермерским столом, на котором были разложены тесто, завернутое в пленку, миски, все необходимое для приготовления канноли. Маттео встал в дверях, прислонившись к косяку. Прихлебывал эспрессо и наблюдал за Кэт.
– Расскажите, как вы решили стать пекарем, открыть собственную pasticceria, – попросила Кэт, вставая рядом с Алонцо и взглядом охватывая разложенные перед ней приспособления и ингредиенты.
