С тех пор, как пошел дождь, мэр со своей женой перебрался из загородного дома в апартаменты городского совета. Здесь, под прикрытием целого участка жандармов, они могли чувствовать себя более чем спокойно. Да и резервные хранилища съестных запасов, которых теперь так не хватало, находились в подземных помещениях, прямо под зданием мэрии.
Аделина Грин, привыкшая к шикарной светской жизни, впрочем, как и многие, дамы из знатных семей, теперь томилась в стенах своей комнаты, размышляя о жизни.
Первое время, когда она обручилась с Мозасом, ее жизнь, казалось, наполнилась чем-то особенным. Этот человек был не таким как все, он притягивал ее к себе и, наверное, это было счастье.
К сожалению, это чувство продлилось совсем недолго. Как только муж стал работать в городском совете, она осталась на втором плане. И чем выше Мозас продвигался вверх, тем меньше его интересовала семья.
Много раз Аделина пыталась беседовать с ним. Каждый вечер она шептала ему слова любви, говорила, что хочет завести ребенка, но в ответ получала только отговорки о том, что он устал или нездоров. У нее было все: деньги, украшения, балы и вечеринки, но по-прежнему не было любящего человека.
Она молила Бога, чтобы Мозас хоть немного растаял и стал обращать на нее внимание, но становилось только хуже.
Мадам Грин потеряла всякую надежду, на возрождение отношений, как однажды Господь услышал ее молитвы.
Это был как раз тот день, когда каменотесы обнаружили в пещере странный черный камень.
В этот день Грин ликовал, хотя никто не мог понять его радости. За много времени он вновь подарил жене цветы, потом они весь вечер сидели в одном из самых шикарных ресторанов города, а затем провели вместе ночь.
Аделина была вне себя от радости, и уж было решила, что все образуется, но ее надежды вновь не оправдались. На следующий день Мозас опять погрузился в свои заботы и перестал ее замечать.
Шли дни, и отношения супругов становились все холоднее. Грин часто был раздраженным и озлобленным, и любое слово воспринимал «в штыки», поэтому приходилось молчать, боясь сказать ему лишнее.
К тому времени, когда Гринам пришлось переехать в здание городского совета, Аделина и Мозас уже давно спали в разных комнатах. Их общение сводилось лишь к коротким беседам за ужином. Завтракать и обедать мэр предпочитал в другом обществе, поэтому она его почти не видела.
Постепенно Аделина смирилась с этим, и постаралась пожить только для себя, но у нее ничего не выходило. Ее по-прежнему влекло к нему. А вновь возникшие обстоятельства, могли перевернуть всю ее жизнь.
Был поздний вечер, когда Аделина открыла дверь в спальню мужа и тихонько вошла.
-Я знаю, что ты не спишь, - тихо произнесла она, и присела на край кровати.
-Что тебе нужно? – не шевелясь, спросил Грин.
Он был явно не в духе.
-Я хочу тебе кое-что сказать.
-Уже поздно, - все еще не шевелясь, и не открывая глаз, прошипел он.
-Но это очень важно, - не отступала она.
-Ничего не может быть важнее моих дел! – не выдержав, закричал он и вскочил на кровати.
-Но… - Аделина просто опешила.
-Убирайся! – Грин указал ей на дверь, трясущейся от злости рукой.
Она заплакала, и молча глотая слезы, вышла из комнаты. То, что должен был узнать Мозас Грин этим вечером, она решила сделать своей тайной и хранить ее, покуда это будет возможно. Теперь она возненавидела его.
* * *
Мозас Грин не спал почти всю ночь. Его мучили мысли о могильщике, и думать о чем-то другом, просто не представлялось возможным.
Он еле дождался рассвета, и в шесть часов утра уже был в своем кабинете, ожидая доклада от полковника Ленора, но его все не было.
-Где запропастился этот болван! – Грин смотрел в окно, нервно дергая коленями.
Наконец у входа послышались шаги. Дверь открыл сонный лакей, и неряшливо вошел внутрь. Вопреки ожиданиям он не объявил полковника, а только тупо поклонился и протянул Грину какой-то конверт.
