Время и комната - страница 38

Якоб. Я отдам себя в руки правосудия. Я должен ответить за убийство доктора Густава Манна, ибо ты совершила его по моему заданию. И за убийство моей жены Элизабет. Говорю тебе, ты свободна и никакой вины на тебе нет.

Нелли. Но ведь ты все это сделал потому, что любишь меня. Отослал Владимира, убил Элизабет, чтобы получить меня. (Слабым голосом.) Теперь нас только двое, Якоб.

Якоб. Ты по-прежнему заблуждаешься. Я любил тебя, но никогда не хотел тобою обладать. Моя любовь свершилась в то всё изменившее мгновение, когда ты поняла, что мнимо свободное и бесцельно прожитое время на самом деле было лишь планомерной предысторией того самого всё изменившего мгновения, когда ты это поняла.

Нелли. Ты вконец меня запутал. С ума сойти можно. Страх, страх. Я только призрак страха. Я боюсь, боюсь самой себя. (Бросается Якобу на грудь. Затем успокаивается и снова выпрямляется. Смотрит на Якоба.) А ты? Разве ты не подлый преступник, который фантастической ложью заманивает меня на тропу заурядного кровавого злодеяния?

Якоб ведет Нелли к софе. Оба садятся. Якоб гладит Нелли по волосам.

Якоб. Успокойся, моя Нелли. Сейчас все пройдет. Видишь ли, Элизабет — это была история совсем другого замысла. Замысла не попечительства, а уничтожения. Она меня обманула, когда я был еще молод, и водила за нос. Унижала меня и мучила. Однажды она меня так запутала и вывела из себя, что я пристрелил ее любовника. Ты знаешь, что значит чувствовать себя убийцей. Я хотел, чтобы ты это знала и поняла меня. Элизабет и я жили потом в скучном, фальшивом браке. Я выдержал это, потому что жил ради единственного, дивного мгновения, когда смогу преподнести ей самый жуткий сюрприз — смерть от моей руки. И я понял, что этот миг настал, когда она стояла перед тобой и ты грозила ей револьвером. Она вообразила, что я — единственная ее надежда, когда я вырос у тебя за спиной, и на лице ее застыло величайшее, ужаснейшее изумление, когда я, спасительная ее надежда, выстрелил в нее.

Нелли. Якоб, Якоб, останься со мной. Не оставляй меня одну. Я не хочу умирать.

Нелли цепляется за Якоба. При этом воротник его рубашки рвется. Видно, что зоба у него нет.

Якоб (быстро встает). Я должен уходить. Конец предыстории. Мне больше нечего тебе сказать. (Быстро уходит на задний план.)

Нелли издает ужасный крик. Падает на софу. Из глубины сцены выбегает Вера. Она в дорожном платье, с двумя чемоданами в руках. Якоб взволнованно машет ей рукой, и Вера тотчас исчезает. Якоб прячется за одной из колонн в галерее. Нелли медленно выпрямляется. Снимает шубу, пальто и шляпу, даже жакет от костюма. Остается в блузке и юбке. Встает, смотрит на портрет Якоба. Идет в кабинет Владимира, снимает портрет со стены. Возвращается с ним к софе. Снова садится. Кладет портрет на колени, рассматривает. Внезапно впивается ногтями в шею изображенного на портрете человека. Отдирает лоскут холста, на котором нарисован зоб. Ощупывает собственную шею.

Нелли. Ну конечно, все совсем не так. Обыкновенное надувательство от начала до конца. Нет у него никакого зоба… (Невольно смеется.) Вера! (Зовет громче.) Вера!

Якоб выходит из-за колоны, на цыпочках подбегает к спинке софы.

Вера!

Нелли встает. Перед ней Якоб, с кинжалом в поднятой правой руке, корчит ужасные рожи.

Владимир! Любимый!

Якоб ударяет Нелли кинжалом, снова и снова.

Ты! Нет! Не надо! Нет!

Нелли падает. Вбегает Вера с карманными часами в высоко поднятой руке.

Вера. Скорее, Якоб! Надо спешить. Через полчаса корабль отплывает.

Затемнение.

ЗАНАВЕС.

Марокко.

Ночное дежурство.

Десять комнат.

От мала до велика.

Остановка.

Семья в саду.

Недостойная раба твоя.

Диктант.

Отвратительный ангел.

В обществе.

Лотта — ей около тридцати пяти — сидит одна за столом в ресторане, вечером. Туристка на юге, она тщательно принаряжена и накрашена. На ней светлые брюки, яркая цветная блузка, искусственная коса уложена узлом на затылке, в ушах большие серьги, накладные ресницы и яркие ногти. За ее спиной — огромная дверь на террасу со спущенными наполовину жалюзи, в лунном свете — силуэты двух мужчин, гуляющих на террасе.