— Пока ты с ними не встретишься, мне ничего не угрожает?
— Да, если я сама не назначу встречу и не доложу…
— Ты это сделаешь?
— Не знаю. Я ведь, действительно люблю тебя. Однако, я даже не представляю, что будет со мной, когда ты уйдешь…
— Танечка, я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности. Я разрешаю тебе рассказать им все…
— Да замолчи, ты! — вышла из себя девушка. — Не рви мне душу! И, ради Бога, не строй из себя благородного ангелочка! Разве ты не понимаешь, что унижаешь меня еще больше? Да и не всегда чрезмерное благородство идет на пользу… Ты сам в этом не раз убеждался…
Возразить было нечего.
Я чувствовал себя оплеванным, и оплеванным по заслугам…
В общем, расставание получилось грустным и тяжелым. Огромный булыжник придавил душу всем своим весом, и не было никакой возможности от него избавиться.
Говорить, казалось, уже было не о чем, и возникшая пауза еще больше усугубляла неловкость…
Татьяна хотела заварить еще кофе, но, высыпав в "турку" полпачки порошка, в сердцах выбросила ее в мойку. Достала из шкафа початую бутылку коньяка и стала наливать себе в чашку с застывшей на дне кофейной гущей.
Обо мне, вроде бы, позабыла.
А потому, когда коньяк начал переливаться через верх, я вырвал из ее рук бутылку и сделал несколько глотков из горлышка. Однако не ощутил ни вкуса, ни крепости.
Татьяна также залпом осушила чашку и снова замерла, подперев голову руками.
— Наверное, я пойду…
Она ничего не ответила, лишь, когда открывал дверь, я услышал ее тихий шепот:
— Прощай…
Выйдя из подъезда, я обернулся и за прозрачной занавеской увидел ее нечеткий силуэт.
Татьяна смотрела на меня…
Домой я добрался затемно.
Еще с лестницы услышал, как разрывается телефон. Уезжая, я забыл включить автоответчик.
— Андрюша, дорогой, как хорошо, что я тебя застала…
Я молчал. Мне нечего было ей сказать.
— Андрюшенька, миленький, я тебя очень люблю…
Голос Татьяны был тихим и грустным. Мне показалось, что она оправдывается передо мной…
Только, к чему запоздалые оправдания и никому больше не нужные слова?
— Андрюшенька, ты слушаешь?
— Да, Танечка… Дорогая… — добавил после небольшой паузы и испугался, что сейчас совсем раскисну, брошу все к чертовой матери и снова помчусь в Киев, неизвестно зачем и ради чего…
Сердце мое разрывалось от тоски и обреченности. И, наверное, от любви…
Взаимной и недоступной…
Зачем жизнь сыграла со мной такую жестокую шутку?
Чем я так сильно провинился?
Почему у меня все не как у людей?
— Андрюшечка, могу я тебя попросить об одной услуге?
— Да, конечно…
— Пообещай мне, что не поедешь на свадьбу к Илье…
Я молчал.
— Андрюшенька, тебе нельзя туда ехать. Для тебя это очень опасно… Ты не должен появляться возле Монастырища…
Я положил трубку и выключил звонок. Потом достал бутылку и накачивал себя коньяком почти всю ночь.
Однако желаемое забвение не приходило.
А когда коньяк закончился, я спустился во двор и вывел из гаража свою потрепанную "Таврию"…
