— Как это мило с вашей стороны! Просто замечательно, что вы сюда приехали. Вы уже обжились на новом месте?
— Хотелось бы, — вздохнула Таппенс, — но, похоже, впереди еще уйма работы. С этими электриками и газовщиками хлопот не оберешься: то они уходят, то приходят… Кошмар какой-то!
Последовала дискуссия, с кем больше хлопот — с электриками или с газовщиками.
— Газовщики! — уверенно заявила мисс Литтл, — они сюда добираются аж из Лоуэр-Стэмфорда, а электрики и поближе есть, в Уэллбэнке.
Заглянул викарий и, подбодрив своих помощниц, выразил удовольствие от знакомства с новой прихожанкой, миссис Бирсфорд.
— Я знаю о вас все, — неожиданно заявил он. — Да-да. И о вашем муже тоже. Мне недавно рассказали. Какая насыщенная и увлекательная жизнь! Впрочем, наверное, об этом нельзя распространяться?.. Но, говорят, в прошлую войну вы с супругом здорово отличились…
— О, расскажите и нам, викарий, — попросила одна из дам, спешно отрываясь от стойки, где она расставляла банки с вареньем.
— Я обещал молчать, — покачал головой викарий и снова повернулся к Таппенс. — Мне кажется, я видел вас вчера в церковном саду, миссис Бирсфорд. Я не ошибся?
— Нет, — сказала Таппенс. — В церковь я тоже заглядывала. Пришла полюбоваться витражами.
— Некоторые из них — те, что в северном нефе[23], — с четырнадцатого века, но большинство, разумеется, викторианских[24].
— А на кладбище, — продолжала Таппенс, — сплошные Паркинсоны!
— Да, в здешних местах это очень распространенная фамилия. В Холлоукей они тоже жили, только я их уже не застал. Вот миссис Лаптон должна их помнить.
Миссис Лаптон, пожилая дама на костылях, с готовностью подтвердила его предположение.
— Ну, еще бы! Конечно! Разумеется! Миссис Паркинсон… миссис Паркинсон… Ах да, старая миссис Паркинсон, хозяйка усадьбы! Чудесная была женщина, просто чудесная.
— Еще, помнится, там были Сомерсы и Четтертоны, — продолжала Таппенс.
— Я вижу, с нашей историей вы уже более-менее знакомы, — улыбнулся викарий.
— А еще я слышала о какой-то Джордан… не то Энни, не то Мэри…
Таппенс обвела собеседников подозрительным взглядом, но никто из них своих чувств, если таковые вообще были, не выдал.
— У кого-то была кухарка с такой фамилией, — припомнила, наконец, одна дама. — У миссис Блэкуэлл, кажется. Сьюзен Джордан, если не ошибаюсь. Она и прослужила-то у нее всего полгода. Абсолютно ничего не умела.
— А давно это было?
— Да нет. Лет восемь — десять назад, не больше.
— А сейчас здесь живут какие-нибудь Паркинсоны?
— Уже нет. Одни умерли, другие уехали. А один так вообще женился на собственной сестре и увез ее в Кению.
— Кстати… — повернулась Таппенс к миссис Лаптон, которой костыли нисколько не мешали проявлять свою активность в самых различных сферах, в том числе — курировать местную детскую больницу, — не нужны ли вам детские книги? Они, правда, все старые, достались нам вместе с домом…
— Очень любезно с вашей стороны, миссис Бирсфорд, но недавно нам подарили прекрасную библиотеку с новыми книгами. Да и не к чему, по-моему, детям возиться со всяким пыльным старьем.
— Да? — немного даже обиделась Таппенс. — А я в детстве обожала старые книжки. Некоторые были так просто древние, еще бабушкины. Как раз они-то мне и нравились больше всего. Никогда не забуду «Остров сокровищ»… А «Ферма четырех ветров» миссис Моулзворт? А Стэнли Уэймен!
Она осмотрелась. Беседу о детских книжках явно никто не собирался поддерживать. Тогда, старательно рассмотрев часы и воскликнув: «Надо же, как поздно!», она стала спешно прощаться.
Вернувшись домой, Таппенс поставила машину в гараж и, обогнув дом, подошла к парадной двери. Та оказалась не заперта, и Таппенс вошла. Появившийся из глубин дома Альберт приветствовал ее поклоном.
— Выпьете чаю, мэм? Вы должно быть, устали.
— Не хочется, — ответила Таппенс. — И потом, я уже пила чай в гостях. Кекс был довольно вкусный, а вот булочки — никудышные.
— С булочками всегда проблемы. Почти как с пончиками. — Альберт вздохнул. — А какие пончики делала Милли!
— Я помню. Теперь так уже не умеют, — отозвалась Таппенс.
Милли, жена Альберта, умерла несколько лет назад. Таппенс, правда, считала, что лучше всего ей удавались не пончики, а пироги с патокой.
