Он опустился на колени возле Мэйрит. Она спала так мирно, так глубоко, что казалось преступлением будить ее. Глядя на нее, безмятежную, погруженную в мир мечты или воспоминаний, он внезапно с горечью вспомнил о другом – Хуго Руке, свободном от тягот жизни и боли, нашедшем приют и святость в смерти… До того, как его вырвали оттуда назад…
Горло Альфреда сжалось. Задыхаясь, он попытался прокашляться, и от этих странных звуков Мейрит пробудилась.
– Что? Что случилось? Что-то не так?
Патрины привыкли пробуждаться немедленно, они внимательны всегда – даже во время чуткого сна – среди опасности, которая постоянно окружает их в Лабиринте. Мейрит села, ее рука нашарила оружие даже прежде, чем Альфред догадался, что она проснулась и пошевелилась.
– Это… Все в порядке, – поспешил он заверить ее.
Она моргала, заглаживая волосы на затылок. Альфред снова увидел знак на ее лбу. Его сердце упало. Он забыл. Ксар знает… Каждое их передвижение… Возможно, он должен рассказать ей.
– Не говори ни слова, – немедленно посоветовал ему Эпло. – Да, Ксар знает через нее все, что случается. Но это может послужить и нашим интересам. Чего он не должен знать – так это то, что ты догадался.
– В чем дело? – требовательно спросила Мейрит. – Почему ты уставился на меня?
– Ты… выглядишь… намного лучше, – нашелся Альфред.
– Благодаря тебе, – сказала она с улыбкой и расслабилась. В это время он увидел, что она все еще больна, все еще слаба. Она оглядывалась вокруг, готовая действовать сразу и немедленно.
– Что тут происходит?
– Клейтус пытается украсть судно, – объяснил Альфред.
– Мое судно! – Мейрит вскочила стремительно; слишком стремительно. И едва не упала.
– Я собираюсь попробовать остановить его, – сказал Альфред, неловко пытаясь подняться.
– А кто собирается остановить их? – возмущенно воскликнула Мейрит, обведя широким нетерпеливым жестом всех сартанов в пещере. – Они собирают вещички! Собираются ехать! На моем корабле!
Альфред не знал, что сказать, Эпло не приходил ему на выручку. Альфред заморгал подобно расстроенной сове и, запинаясь, понес какую-то околесицу.
Мейрит застегнула перевязь меча на талии.
– Я понимаю, – сказала она ему, спокойно и мрачно. – Я забыла. Они – твои сородичи. Конечно, ты будешь рад помочь им спастись.
– Храните спокойствие… – предостерег Эпло.
Альфред до боли закусил губу, избегая искушения. Если бы он открыл рот, даже чтобы вдохнуть, слова могли бы вырваться наружу против его воли. На самом деле, он вряд ли мог сказать Мейрит что-нибудь существенное. Потому что не знал о замыслах Эпло.
У Альфреда складывалось странное впечатление от идей Эпло, быстро сменяющих друг друга, подобно флашрафтам Кикси-Винси, большим железным вагонам, которые носились вдоль железных рельсов, приводимые в движение разрядами лектрикзингеров. Альфред попал в этот поток и теперь боялся, что будет только собираться и нервно трястись всякий раз, когда Эпло достигнет последней черты. В то же время, сартан не имел никакого выбора, кроме как путаться, ошибаться и надеяться, что так или иначе, где-нибудь, он сумеет хоть что-то сделать правильно.
Люди Балтазара собрались вместе, сформировав крошечную армию, которая выглядела более неживой, чем мертвец, с которым они собирались встретиться лицом к лицу. Их тонкие, бледные лица приобрели суровое выражение, они передвигались медленно, но решительно. Альфред восхищался ими. Он мог расплакаться от их вида.
Однако, глядя на них, он видел исток нового зла, а не окончание его.
Сартаны оставили Пещеры Салфэг, направляясь по разрушенной дороге, которая вела к городу в Гавани Спасения. С характерной ему логикой, Балтазар позаботился, чтобы более молодые сартаны, которые служили охраной остальных людей, получали достаточно еды, чтобы поддерживать их силы. Эти сартаны выглядели довольно хорошо, хотя их было совсем немного. Они двигались впереди колонны, действуя как ее авангард и разведчики.
Но, главным образом, это была оборванная, потертая и безумно слабая группа людей, которая плелась по берегу Огненного моря, собираясь восстать против мертвого, которому невозможно было причинить вред, который не мог умереть.
