Воззвание к жизни: против тирании рынка и государства - страница 16

Спонтанная радикализация не перестаёт лучиться светом; не секрет, что гасит и зажигает эти лучи.

Что до возвращения к телу и природе – решение зависит только от вас. Никогда ещё исторические условия не были столь благоприятными для такого выбора. Несмотря на все плетущиеся и пытающиеся помешать нам заговоры, теперь речь идёт о простом и ясном выборе – выборе жизни, с которым не совладает ни один Левиафан. Знания Левиафана ограничены кругом смерти, он слеп от незнания жизни.

Индивидуализм – это извращённая форма индивидуальной независимости. О какой же независимости говорят эти образцовые индивидуалисты, бахвалящиеся свободой своего выбора? Вот они, самовлюблённые и запуганные, отстаивающие право громко крикнуть «Есть!» в ответ на приказ любого начальника, высасывающего им мозги. Их независимость вытягивается в струнку, стоит прозвучать, словно манку для утки, голосу, который согласно установленному списку наделяет их ролью, стадной отметкой, ярлыком, с которым стыдливо и гордо они себя отождествляют. Они готовы на всё, лишь бы нацепить на грудь этикетку, прославляющую или позорную, но превращающую их в граждан, представителей знати, военных, прогрессистов, реакционеров, политических деятелей, предпринимательниц, бретонцев, арабов, студентов, французов, недоумков, интеллектуалов – этот пёстрый веер болванок, ведущих к отчуждению, можно продолжать бесконечно.

Но к чему осуждать их? Все они – мелкий щебень в ковше разрывающего землю экскаватора прибыли. Изобличая самонадеянность и слабоволие согласных рабов, мы лишь усугубим чувство вины, и без того переполняющее их жизнь. К тому же ни для кого не секрет: моральными судами всегда управляет рука власти.

Важным кажется лишь задать каждому и каждой вопрос: есть ли хоть что-то живое в этих обозначениях, превращающих вас в послушно управляемые объекты?

Моя надежда направлена лишь на осознание нашей жизненной силы, абсолютное главенство которой разорвёт на куски удушающие цепи алчности.

Желание придать существованию человеческий смысл проистекает из вездесущей воли к жизни, в этом основание универсальной ценности субъекта. И каждое существо чувствует, что его внутренний субъективный мир – поле битвы, на котором человеческие желания постоянно сталкиваются с хитроумными сплетениями ложных запретов.

Желания, поднимающиеся из самого сердца, сливаются с голосом мира, противостоят навязанным, сфабрикованным потребностям, которые, по покрытому пылью времён выражению евангелистов, «вводят в искушение».

Процесс создания и воспроизведения товаров превращает в объекты всё, до чего может дотянуться. Одно из наиболее катастрофических последствий овеществления – это превращение живого в вещное, субъекта в объект, человека в товар.

Цепочки студентов, передающих булыжники для баррикад.

Улица Жозефа Луи Гей-Люссака, Париж. 10 мая 1968.

Фото Брюно Барбе

В мерзлоте экономической системы прибыли сознание покрывается льдом. Жадность разрывает солидарность на части. Алчность расстреливает великодушие и щедрость в упор. И в то же время, пока одни готовы отравить целый регион ради стабильной зарплаты, другие упрямо рвутся в бой за пространство жизни, которое они уверенно объявляют свободным от торговли и прибыли.

И пусть в глазах денежных мешков это сопротивление – безумие и глупость, на деле же оно демонстрирует богатство, возникающее от союза со всем живым на земле, без слов заключая пакт солидарности с природой, борясь с душащей её жестокостью.

Зоны сопротивления рождаются, множатся, исчезают и появляются снова. Настроение праздника, царящее в таких пространствах, содержит огромный творческий потенциал, о силе которого мы пока что едва догадываемся. Это не требующая ответа помощь, она возникает из нас самих – личностей, идущих путём самосовершенствования.

В том, что некоторым ярким умам удаётся создать трещины, зазоры и расслоения в сверхпрочном бетоне угнетения, нет ничего удивительного, это лишь внезапное пробуждение жажды жизни от долгого тяжёлого сна. Это всего лишь смена перспективы, движение, противоположное тем многочисленным историческим примерам тонущих в крови смертельных празднеств, переход к торжеству жизни через отчаяние в ситуации угнетения.