И это продолжалось. Они все утро бросались и отбивались, пока синьор Горацио не решил, что его ученики отточили две техники. Он подвел их к соломенной кукле, проверил, чтобы их выпады были прямыми, пронзали мишень каждый раз. Когда их учитель объявил перерыв, мышцы ног и рук Джека болели, мозоль появилась на большом пальце, где он сжимал рукоять. Но он был рад, что выучил основы нового стиля, а еще верил, что с тренировками синьора Горацио он будет готов биться с сэром Тоби.
Они вернули рапиры на стену, и он улыбнулся Акико.
— Мы будто в Нитен Ичи Рю! — сказал он.
Акико кивнула и улыбнулась. Но в ее глазах была тоска. Она хотела на свою родину.
32
Отбить и ударить
— Идем, Джек. Мы не можем тут сидеть весь день, — Акико встала на ноги. — Нам нужно тренироваться.
— Но тут я заметил Джесс, — ответил он, глядя на прохожих. Он сидел на пустой пивной бочке на углу Высокой улицы, оттуда он видел центр Стратфорда и рынок. Синьор Горацио спросил у многих в городе про сэра Тоби и Джесс, но они ничего не узнали. Никто не знал джентльмена и не видел блондинку, похожу на сестру Джека. Он понял, что задание было бы проще, будь при нем медальон с портретом. Не зная, куда уехала карета, кроме западного направления, Джек решил, что нужно следить и надеяться, что Джесс или сэр Тоби вернуться в город.
— Синьор Горацио будет нас ждать, — сказала Акико. — Опаздывать не вежливо.
Джек не двигался. Он разрывался между желанием найти сестру и необходимостью научиться управлять рапирой. Джесс удерживали против воли — Джек был уверен — значит, ему требовались все навыки, чтобы освободить ее. Но… вдруг он не заметит сестру в толпе?
Роуз, прислонявшаяся в стене с яблоком в руке, смотрела на тихие улицы.
— Лучше дождаться рыночного дня, — предложила она, — или воскресенья, когда многие соберутся на службу в церкви. Иначе ты просто тратишь время.
— Я не трачу время! — сказал Джек резче, чем хотел.
Роуз подняла руку, защищаясь.
— Прости! Я просто сказала, что шансов больше, когда больше людей.
— Я буду следить, — предложил Йори. — Я могу остаться тут и медитировать.
Джек повернулся к другу, сидящему на земле с шакуджо на коленях.
— Но как ты заметишь ее с закрытыми глазами? — спросил он.
— Я могу медитировать и с открытыми глазами, — ответил Йори. — Твоя сестра будет центром моей медитации. А тебе нужно думать об обучении, — мягко предложил он. — Важно хранить меч острым… но острый язык не обязателен.
Джек робко посмотрел на Роуз.
— Прости, что сорвался… я переживаю за сестру с этим наглым…
— Не нужно извиняться, Джек. Я сошла бы с ума, будь это моя сестра! — Роуз доела яблоко и отбросила огрызок. — А теперь, — сказала она, — синьор Горацио попросил меня найти продукты на ужин. Увидимся позже, — и она пошла к пекарне.
Оставив Йори следить, Джек и Акико пошли к школе фехтования. Они миновали группу людей возле гостиницы «Грейхаунд», когда услышали знакомый голос со знакомой историей.
— …словно спустились четыре всадника Апокалипсиса… Убивает не чума, а сами доктора…
Джек застыл. Он так сосредоточился на Джесс, что почти забыл о четырех ниндзя, идущих за ним. Он поежился. Он знал, что убийцы скоро его догонят.
— Как тогда вы сбежали? — спросила с тревогой женщина с большими глазами.
— Честно скажу, мадам, я с трудом выжил, — ответил жалобно рассказчик. — Я все потерял… — добавил он, печально катая головой. — Мне пришлось все бросить… осталось лишь то, что на мне…
Джек, следуя за Акико, пробился в группу и обнаружил рассказчика, которого утешала женщина.
— Гарольд! — Джек широко улыбнулся, словно старому другу. — Думаю, ты не все потерял.
Гарольд Весткотт резко поднял голову, побелел.
— Я н-н-не ожидал вас тут увидеть, — пролепетал он.
— Ясное дело, — сказал Джек.
Гарольд не успел побежать, Джек выхватил рапиру и направил к горлу врага. Гарольд прижался к стене, сглотнул в панике. Толпа зевак отпрянула в спешке на шаг.
— Где мой серебряный медальон? — осведомился Джек.
Гарольд ощутил тупой кожаный наконечник у кожи и набрался смелости.
— О, это рапира для тренировок! — он оскалился. Смеясь над угрозой Джека, он отодвинул клинок и встал, чтобы уйти. Но Джек молниеносно повернул запястье, и край клинка порезал лицо Гарольда, оставив тонкую линию крови на его щеке. Гарольд охнул.
