— Это мне решать, — пристав самодовольно прошел по рынку, его ключи позвякивали на бедре. Толпа пропустила его к пруду, где два крепких мужчины еще держали стул Акико в воздухе. Пристав посмотрел на пленницу, сунув большие пальцы под пояс, давящий на его пухлый живот. — Тебя обвинили в чарах ведьмы, — сообщил он. — Ты признаешься, что ты — ведьма?
— Конечно, нет! — заявила Акико. — Это…
По кивку пристава стул опустили в пруд. Акико оказалась под поверхностью, ее слова затерялись в бурлящей грязной воде. Толпа радостно взревела. Джек и Йори смотрели в ужасе, а их подруга пропала полностью, и только пена на воде показывала, где она погрузилась в пруд. Прошло несколько мучительно долгих секунд, и пристав махнул поднять стул.
Акико кашляла и отплевывалась. Ее покрывала слизь, тина и грязь.
Пристав повторил вопрос:
— Ты признаешься в том, что ты — ведьма?
— Н-нет, — пролепетала Акико, сплевывая комок тины. — С чего бы…
Пристав подал сигнал, и Акико снова окунули в пруд. Жители склонились, пытаясь разглядеть ее фигуру в мутной воде.
— В чем смысл этого суда? — дрожащим голосом осведомился Йори.
Пристав повернулся к ним, скаля склизкие губы.
— Доказать, ведьма она или нет.
Йори нахмурился.
— Но как? Вы просто пытаете ее.
— Если она не утонет, то она — ведьма, — ответил пристав, словно Йори был глупым. — Конечно, она может просто признаться и избежать ненужных страданий.
Йори смотрел на пруд с тревогой.
— А если она утонет?
— Мы поймем, что она не ведьма.
— Но будет слишком поздно! — закричал Йори.
Пристав пожал плечами.
— Лучше поздно, чем никогда.
После пары минут он махнул поднять стул. Акико дрожала, заметно ослабела. Она кашляла, изо рта на колени лилась отвратительная вода пруда.
— Теперь признаешься? — спросил пристав.
Акико покачала головой, ее длинные волосы висели темными мокрыми щупальцами на ее бледном лице. Стул снова погрузили в воду. Толпа опять завопила.
Джек бился в оковах, пытался вырваться из позорного столба, удерживающего на месте. Но дерево было прочным. Он мог лишь в ужасе смотреть, как вода в пруде успокаивается, и пузырей становится все меньше.
— Она тонет! — в отчаянии заорал он. — Поднимите ее! Умоляю!
Пристав не слушал его. Толпа стала тихой, когда прошли минуты. Движения в пруде пропали. Пристав отдал приказ поднять стул. На нем было безжизненное тело. Водоросли прилипли к волосам Акико как зеленые козы. Слизь пятнами покрывала ее одежду. И белые водоросли обрамляли ее голову, словно она уже лежала в могиле.
— НЕТ! — завизжал Джек в агонии. — НЕТ!
Йори скорбно опустил голову, зажмурился и, всхлипывая, произнес молитву за Акико.
Они медленно повернули стул к суше и опустили тело Акико на берег. Путы все еще удерживали ее на стуле, но ее голова неестественно перекатилась в сторону. Ее кожа была голубоватой, и она не дышала. Пристав осмотрел ее и заявил:
— Не ведьма.
— Ясное дело! — кричал Джек, слезы лились по его щекам. — Она была моей подругой! Моим самым дорогим другом!
Гром зазвучал вдали, тучи закрыли уходящее солнце. Тяжелые капли стали падать с темнеющего неба, и толпа тихо разошлась.
Пристав подошел и опустил ладонь на плечо Джека. Казалось, он утешал Джека. А потом он сказал:
— Завтра тебя высекут.
Звяканье ключей утихло. Джек рыдал. Его слезы смешивались с дождем, казалось, отчаяние охватило весь мир. Акико осталась на стуле, ее тело бросили, жители спешили укрыться от бури, а не хоронить ее.
Йори сжался в неловкий комок, ноги все еще были прикованы к месту. Его грудь содрогалась от тихих всхлипов.
— Акико… мертва, — простонал он. — Как такой яркий свет… могли потушить?
Джек горевал и не мог ответить. Он сжал кулаки, дрожа от ярости. Его истинная любовь утопили его соотечественники из-за неведения и страха. Как же глупо было звать Акико и Йори в Англию! Он думал, что их примут иначе? В Японии, будучи чужаком, он страдал из-за пыток, оскорблений, даже угроз сжечь его и обезглавить. Почему он думал, что в Англии для Акико и Йори будет иначе? Пристав приговорил Акико к суду водой, но Джек винил себя в ее смерти. Он привел ее сюда, подверг ее опасности.
