Писарь посмотрел на документы в свете свечи.
— Английский матрос и два чужака из Японии, — он посмотрел на группу пленников, занимающую четыре ряда в зале суда и позвал. — Джек Флетчер, Акико Датэ и Йори Санада, пройдите к стойке!
Джек поднялся и подошел к судье, сидящему за большой трибуной из красного дерева. По бокам от него, как хищники, ждущие добычу, устроились его помощники, поджимая губы и щуря глаза.
— Где твои спутники? — спросил едко судья.
— Им не понравилось, как их приняли в Англии, и они ушли, — ответил Джек, надеясь, что Йори и Акико ушли. Изумленный шепот зазвучал среди зрителей, собравшихся в галерее с видом на суд.
— Осторожнее, юноша! — предупредил судья. — Я обвиню тебя в противостоянии суду из-за таких ответов. Раз их нет, их преступления лягут на тебя. Тебе повезло, что мы проводим сегодня заседание, иначе пришлось бы ждать еще три месяца.
Но Джек, арестованный и обвиненный в том, чего не делал, не ощущал себя счастливым. Он должен был уже отыскать сестру, радоваться горячей еде в доме отца, праздновать свое возращение у камина с лучшими друзьями, рассказывая о своих приключениях в Японии. Вместо этого он стоял один в холодном зале суда, собираясь защищаться от ложных обвинений.
Один из помощников судьи склонился, уперся тощими локтями в трибуну. Он посмотрел со своего места с отвращением и спросил:
— Что на тебе надето?
Джек опустил взгляд и пожал плечами.
— Хакама!
— Я думал, ты — англичанин, но ты одет как чужестранец! — фыркнул он, переглянулся с презрением с товарищами.
— Я пробыл в Японии семь лет, — объяснил Джек.
— Они явно не научили тебя там манерам, — оскалился другой помощник, хмуро глядя на него из-под черных кустистых бровей. — Или как уважать старших.
Джек прикусил язык. Японцы всегда следовали этикету. Но было глупо и тщетно спорить с этими мужчинами.
Судья кашлянул и стал читать с пергамента, который передал писарь.
— Ты обвиняешься в нарушении порядка, умышленном уничтожении имущества, драке в общественном месте и краже, — он пронзил Джека презрительным взглядом. — Что ответишь?
— Не виновен.
Из галереи донесся взволнованный шепот.
— Порядок во время суда! — крикнул писарь, и толпа притихла.
— Кто обвиняет? — спросил судья.
— Сэр Тоби Нэш, — сказал сэр Тоби, проходя вперед с самодовольным видом. — Второй кузен сэра Уильяма Харринготона, который…
— Да-да, — сказал судья, отмахнувшись от описания связей. — Просто опишите события, сэр Тоби.
Драматично вдохнув, сэр Тоби обратился не только к судье, но и к толпе и поведал историю. И какую историю! Он не упомянул, как оскорблял Джека и его друзей, как вызвал Джека на дуэль, и даже отрицал, что то было сражение за честь. По словам сэра Тоби, Джек, Йори и Акико обманули сэра Тоби и его товарищей, уговорив их показать им Лондон, а потом напав на них в Мурфилдсе, желая жестоко ограбить, и только навыки сэра Тоби с рапирой спасли его от верной смерти от рук тех мерзких иностранцев.
С каждой его выдумкой ярость Джека росла, пока он не перестал сдерживаться.
— Он все врет! Это…
— Молчать! — рявкнул судья. — У тебя будет шанс высказаться, пленник. Вызовите первого свидетеля!
Подошел сэр Эдмунд. Он повторил выдумку сэра Тоби слово в слово. Потом был сэр Францис, который — что предсказуемо — повторил выдуманную историю.
— Это ложь! — возмутился Джек.
Судья прищурился.
— Ты сомневаешься в честности суда?
— Нет, — сухо ответил Джек, — я сомневаюсь в честности свидетелей. Они — его друзья!
Судья поджал тонкие губы и оглядел зал.
— У нас есть независимый свидетель событий?
— Да! — грубого вида мужчина в потрепанной шляпе с пером встал и подошел ближе. Сэр Тоби встревожился, лицо побелело. Он боялся, что его ложь раскроют перед судом. Но у Джека было больше поводов для страха.
— И кто же вы? — спросил судья.
— Портер, — ответил мужчина, снял шляпу и очаровательно улыбнулся.
Джек застонал и опустил голову. Куда еще хуже?
— Подойдите ближе, Портер.
Бродяга прошел к судьям, подмигнув Джеку по пути. Писарь протянул библию в кожаной обложке, и Портер опустил на нее ладонь и поклялся говорить только правду. Но Джек заметил, как бродяга скрестил пальцы за спиной, пока произносил клятву, так что знал, что Портер нарушит данное слово.
