Аэйт весело засопел.
— Выберемся из замка — я тебе и не такое покажу, — обещал он, бесстыдно прочитав мысли Вальхейма. — Все морасты это умеют. Здесь такой воздух, что в нем не растворишься. Не то, что в лесу…
Вальхейм схватил его за шею и пригнул к земле, едва не придушив.
— Еще одна выходка в том же роде — и я тебя действительно повешу. Ты что, с ума сошел? Хочешь, чтобы тебя обнаружили? — Он выпустил посиневшего Аэйта и добавил: — И что это за «выберемся»? Ты, может быть, и выберешься, если не будешь валять дурака, а я остаюсь здесь.
Он взял Аэйта за руку и потащил к подвалу. Откатив в сторону одну из пустых винных бочек, Ингольв открыл вход в подземелье и ступил на первую ступеньку скользкой от плесени деревянной лестницы.
— Зажги свечу от факела, — приказал он Аэйту, протягивая ему свечку в медном шандале.
Аэйт взгромоздился на пустую бочку, чуть не своротив ее при этом, и поднес свечку к факелу, горевшему прямо над его головой.
— Тише ты, — прошипел Ингольв. — Давай сюда.
Он отобрал у Аэйта шандал и, держа ладонь перед огоньком, начал спускаться вниз. Аэйт бесшумно ступал следом.
В подвале отвратительно пахло. Что-то хлюпало под ногами. Ингольв старался не думать об этом, пока пробирался между низкими деревянными столбами, увязая на каждом шагу в липких нечистотах. Вокруг царило добротное средневековье. На стенах висели крючья, щипцы и какие-то неизвестные Вальхейму орудия пытки, покрытые ржавчиной и кое-где подгнившие. Аэйт жался к капитану.
Они обошли почти весь подвал, но Мелы нигде не обнаружили. Ингольв пошевелил ногой кучу истлевших тряпок, думая, что пленник, может быть, зарылся в них и спит, но его ждало разочарование: там тоже никого не было. Аэйт начинал сопеть, подозревая Вальхейма в коварстве. Он уже открыл было рот, чтобы возмутиться, но в этот момент Ингольв сунул свечку ему в руки.
— Посвети-ка мне в том углу, — распорядился он.
Аэйт поднял свечу повыше. Маленький огонек слабо трепетал в затхлом воздухе, готовый погаснуть в любое мгновение. Ингольв присел на корточки, обхватил обеими руками каменную плиту и с натугой сдвинул ее. Открылась чернота — настолько жуткая и беспросветная, что капитан поневоле отпрянул.
— Значит, и в этом мире тоже, — пробормотал он и, увидев удивленное лицо Аэйта, пояснил: — В разных мирах замок выглядит по-разному. Я не был уверен, что Торфинн опять устроил подземную темницу. Он иногда этого не делает.
Склонившись над черной дырой, капитан задумался. Лестницы здесь не было. Те, кого сталкивают в подземелье, чаще всего обречены остаться там навсегда. Ингольв прикидывал, насколько глубока пропасть.
— Ну что, — сказал он наконец, — делать-то нечего. Полезу, пожалуй. Посвети.
Аэйт вытянул руку со свечой. Ингольв сел на край зияющего провала, подмигнул мальчишке и спрыгнул вниз.
Он приземлился на четвереньки в жидкую грязь и довольно сильно ударился. Кругом был непроглядный мрак. Дав глазам привыкнуть, Ингольв поднялся на ноги, вытер руки о штаны и тихо свистнул. Высоко над ним в светлом пятне мелькнула физиономия Аэйта.
— Все в порядке, — сказал ему Ингольв. — Погаси свечу и сиди как мышь.
Он осторожно двинулся вперед и почти сразу споткнулся. В темноте послышался невнятный стон. Ингольв быстро присел на корточки и пошарил вокруг себя руками. Что-то неприятно теплое и мокрое содрогнулось под его ладонью.
— Мела, ты? — спросил Ингольв и вдруг испугался: так гулко прозвучал его голос под каменными сводами.
В ответ закашлялись и захрипели. Потом попытались высвободиться — впрочем, безуспешно. Ингольв сильно сжал чьи-то плечи.
— Кто здесь? — повторил он. — Это ты, Мела?
— Я, — сипло ответил голос. — Что тебе нужно от меня, Ингольв Вальхейм?
Ингольв прикусил губу. Если один брат умеет читать мысли, то почему бы другому не видеть в кромешной тьме?
— Как ты узнал меня?
— По хватке. — Мела дернул плечом. — За каким чертом ты явился?
— Заткнись, — грубо ответил Вальхейм. Он вдруг подумал, что найти общий язык с Мелой будет куда проще, чем с его младшим братом. — Ты будешь отвечать на мои вопросы, хорошо? А все остальное время ты будешь молчать.
