Ингольв не успел ответить, потому что в дверь постучали, и тенорок оруженосца Феронта вкрадчиво произнес:
— Ваше благородие, их милость велят передать, что они стоят тут за дверью и желают видеть вас немедленно.
Аэйт метнулся к столу. В последнюю секунду Ингольв поймал его за руку и подтолкнул к своей кровати.
— Полезай под одеяло, быстро, — сказал он Аэйту в ухо.
Наверное, правильнее было бы выдать Аэйта Торфинну. Это позволило бы избежать многих бед и тревог в дальнейшем. Сейчас у капитана просто не оставалось времени на раздумья. Однажды Торфинн содрал с пленного кожу — по кусочкам, с живого — и эта картина некстати встала у Вальхейма перед глазами.
Аэйт юркнул в кровать. С шумом отодвинув тяжелое кресло, Ингольв поднялся и открыл дверь.
Торфинн переступил порог, огляделся, потом упал в кресло, точно ноги отказывались держать его. После долгой паузы старый чародей сплел пальцы рук и поднял глаза.
— Хочешь знать, зачем я пришел, а?
— Как я могу спрашивать отчета у вашей милости?
Торфинн помолчал, пытаясь совладать с собой. Подбородок у него прыгал, руки тряслись. Наконец, он выговорил:
— Ингольв, мне страшно! Мне страшно, как никогда в жизни… Я знаю, я заранее знаю: что бы я ни сделал, это будет ошибкой. Нет, нужно положиться на удачу… Или нет… Я хочу, чтобы здесь все зависело не от меня… Ты простой солдат, ты ничего не смыслишь в магии… Ведь можешь же ты случайно выбрать верный путь? Скажи, Ингольв! Ведь ты можешь!..
— Буду рад помочь вам, ваша милость.
Торфинн раздраженно посмотрел на него.
— «Ваша милость, ваша милость»! Оставь этот тон… Мне нужен друг, советчик, близкий человек… Ингольв, спаси меня! Что мне делать с этими двумя?
— Я отпустил бы их, ваша милость, — осторожно сказал Ингольв. — Если вам предсказана гибель от бродяги с чужим оружием в руке, то лучше бы держать этого бродягу подальше от замка.
— Нет! — вскрикнул Торфинн, приподнимаясь. — Ты тоже… Ты… Ищешь способа убить меня? Их надо уничтожить, сжечь, а пепел утопить в реке Элизабет, чтобы он не нашел покоя ни в одном из миров… Вот единственное спасение. — Он встал. — Я ненавижу тебя. Жалкий ублюдок, я хотел сделать из тебя друга и спутника. А ты просто раб, и к тому же, подлый, как все рабы…
Торфинн пошатнулся. Ингольв хотел было поддержать его, но старик с отвращением оттолкнул его и вышел, сильно хлопнув дверью. Почти сразу же в комнату всунулся Феронт.
— Что-нибудь угодно, ваше благородие?
— Да, — ровным голосом ответил Ингольв, снова усаживаясь в свое кресло. — Сними с меня сапоги и убирайся.
Оставшись, наконец, один, капитан подошел к своей кровати и пристроился на краю. Кровать безмолвствовала. Ингольв пошарил рукой под лоскутным одеялом.
— Аэйт, ты где?
Из-под подушки показался красный от духоты Аэйт. Он молча воззрился на капитана.
— Дело серьезное, — сказал Ингольв. — Торфинн по-настоящему испуган.
— Я слышал, — сдержанно отозвался Аэйт.
Ингольв вдруг улыбнулся и погладил его по волосам.
— Похоже, я действительно стал рабом, раз вы с Торфинном утверждаете это в один голос.
— Я не утверждал, — побагровев от смущения, запротестовал Аэйт. — Я только спросил. И то в порядке отрицания.
Ингольв поднял левую бровь.
— Что? — протянул он, стараясь не рассмеяться. — Спросил в порядке отрицания?
Мотая белыми косичкам, Аэйт несколько раз кивнул. Ингольв вздохнул.
— Расскажи-ка ты мне, братец, как это тебе удалось выбраться из подвала…
Великан в волнении бегал по поляне. Наконец, он налетел на ведро с краской и опрокинул его.
— Все, — сказал Синяка. — Можешь сесть и передохнуть. На сегодня ты поработал достаточно.
Сконфуженное чудовище принялось пальцами собирать краску с травы, обтирая их о край ведра. При этом оно бубнило приглушенным басом:
— Ничего, вот мы ее быстренько, пока не впиталась, и того…
Синяка махнул рукой.
— Черт с ней, с краской. Все равно нет никакого настроения работать.
Он вцепился пальцами в волосы и мрачно задумался. Хорошо ему сидеть на Пузановой сопке и отдавать распоряжения. Он представлял себе, каково Аэйту в недрах огромного замка, полного темных тайн.
Собственно, увидеть в магическом кристалле сам замок Синяка не мог — слишком сильна была магия Торфинна. Он видел лишь сплошную тьму и на ее фоне различал крошечное светлое пятнышко. И это пятно было слабым свечением светлой силы, заключенной в маленьком воине с Элизабетинских болот. Отыскать в этой кромешной тьме Мелу Синяке так и не удалось.
