Один из его врагов что-то быстро сказал остальным, выбросив на миг из-за щита руку в широком кожаном браслете, чтобы указать направление. Четверо двинулись в обход места предстоящей схватки, остальные бросились к Аэйту.
Он видел их очень отчетливо. Слишком отчетливо, как на рисунке. Они были совсем не страшными, хотя бы потому, что бежали как бы вовсе и не к нему. Три коренастых беловолосых воина топали по мягкой земле своими грубыми сапогами. Один из них поскользнулся на хвое и чуть было не упал.
Потом первый из бежавших сильно ударил Аэйта щитом. Он увернулся, и удар пришелся по левому плечу. Над вырезом деревянного щита очень близко показалось загорелое лицо, и бесцветные, почти белые глаза посмотрели на Аэйта с холодной, осознанной ненавистью.
«Хорс», — прошептал младший брат Мелы и почувствовал, как жаркое имя бога возвращает ему силы. Он вовремя повернулся и с силой ударился спиной о ствол сосны. Кожаная куртка Аэйта приклеилась к смоле и при резком движении треснула.
Нападавшие наседали на него молча. Воздух вокруг Аэйта был напоен ненавистью и сгустился от звона металла. Юноша чувствовал каждое движение, угрожавшее ему, и только это помогало ему устоять в течение первых двух минут боя.
Но движений было слишком много, чтобы успевать следить за каждым. Аэйт пригнул голову, и меч зумпфа вонзился в ствол сосны. Машинально Аэйт вскинул левую руку и сжал клинок в ладони. В то же мгновение враг, не выпускавший рукояти, резко выдернул меч, оставив на пальцах Аэйта глубокий порез. Аэйт сжал кулак, словно желая удержать свою кровь в горсти. Зумпф еще раз взмахнул мечом — и клинок рассыпался в прах над его головой, осыпав его пылью. На секунду враг ошеломленно замер, опустив щит. Аэйт, не разбирая, ударил его мечом. Ненависть вокруг него стала такой тяжелой, что он начал задыхаться.
Совсем рядом оказались белые глаза с черными точками зрачков. Аэйт выбросил вперед раненую руку, и капли крови полетели прямо в эти глаза. Враг отшатнулся, однако использовать его замешательство Аэйт уже не успел. Правое плечо обожгло огнем, и он с удивлением увидел свой меч, падающий на землю. Затем сильный удар тяжелым щитом в грудь придавил его к сосне, так что кости у него хрустнули. Земля накренилась. Острая сосновая шишка стремительно приблизилась и впилась в щеку. Аэйт посмотрел на свою окровавленную ладонь с черным крестом, ему стало худо, и он закрыл глаза.
Удар сапога перевернул его на спину. Кто-то засмеялся совсем близко. Треснула ткань. Страшной болью сдавило плечо. Аэйт хрипло застонал и потерял сознание.
Мела возвращался к поляне почти бегом. Враги набросились на них с той стороны, где Фратак оставил Аэйта. Их было четверо. Если они сумели дойти досюда, значит, Аэйт либо спрятался от них, пропуская зумпфов мимо себя (это было почти исключено), либо погиб. Если младший брат оказался трусом, его позор падет на Мелу. Мела с удивлением поймал себя на мысли, что предпочел бы сносить позор, лишь бы братишка был жив. Но он знал, что такое вряд ли возможно.
Воины Фратака убили всех четверых и закопали их тут же. Тела своих погибших — Месы, Коя, Алкина и Афана — завернули в чистую рогожу и погрузили на носилки, чтобы потом сжечь останки посреди деревни. Фратак и Мела налегке пошли вперед, чтобы забрать тело Аэйта и заодно выяснить, что же случилось на поляне.
— Не понимаю, — сказал Фратак. — У него была отличная позиция. Я дал ему свой лук. Он мог перестрелять их, не сходя с места.
Мела отмолчался. Они уже подходили к сосне, возле которой оставили пост. По хвое были растоптаны темно-красные пятна. Тяжелые густые капли крови лежали на траве. К смоле на стволе дерева прилип длинный белый волос. В двух шагах от дерева, в луже крови, лежала рукоять меча, обмотанная темным от пота ремнем. Клинка не было видно, даже обломков.
Фратак бродил по полю битвы, разглядывая следы. Вдруг он остановился и уставился себе под ноги, словно не веря собственным глазам. Потом стремительно опустился на траву и схватил костяной обломок.
— Что это? — пробормотал он, шаря вокруг по траве. Еще один обломок попался ему под руку, потом еще. Ошеломленный, Фратак поднял с земли тетиву. — Что это, Мела? — сказал он, поднося обломки своего лука к лицу в трясущихся горстях. — Что это?
