— Да, — сказал Мела.
— Ты жив, — рокотал Хозяин, — ты еще жив, о неблагодарный юноша, вставший у меня на пути! Я испепелил бы тебя, как ты того заслуживаешь, но жаль трудов — моих и Аэйта — благодаря которым ты еще и сегодня можешь дышать и говорить дерзости…
— Я не забуду твоей доброты, Хозяин, — задыхаясь, сказал Мела. Нависшая над ним физиономия ухмылялась. — Отпусти же меня.
— Тебе что, больно? — Громовой голос был полон веселья. — Тебе больно, Мела?
— Да.
— Ну так визжи, кричи, извивайся! Покажи мне, что тебе и впрямь больно!
Он стиснул пальцы еще сильнее, и Мела едва не потерял сознание. А потом пальцы внезапно разжались. Мела пошатнулся, но устоял на ногах. С подбородка на светлый волчий мех капнула кровь. Он зажмурился, стискивая зубы, чтобы не зарыдать, и потому не видел, какими глазами смотрят на него из толпы Эйте, Фрат, Инген, какие лица стали у воинов, что следовали за Эохайдом, как дрожит Фейнне, как Эоган прижимает ее к себе трясущимися руками.
Мела провел ладонью по мокрому лицу. С недоброй улыбкой Хозяин уставился на него.
— А теперь отвечай мне, Мела, сын Арванда, столь гордый и упорный, почему ты расстался с Аэйтом, сыном Арванда? Как ты посмел бросить его, льстивого на язык и верного сердцем?
— Он меня предал, — хмуро сказал Мела и опустил ресницы.
Сердитым движением Хозяин тряхнул головой, и искры посыпались во все стороны.
— Ты дурак, Мела, а гордость сделала тебя слепым. Аэйт не мог предать тебя.
— Он бросил меня на берегу умирать.
— Зачем?
— Я стал обузой для него, Хозяин.
— Глупости! Почему же он не бросил тебя раньше?
— Когда мы вышли в путь, он был моей тенью, — сказал Мела. — Это ты вбил ему в голову, будто он великий чародей.
Хозяин заметно разозлился.
— Я только сказал ему правду, — рявкнул он. — Это не могло изменить его душу.
— Он оставил меня умирать, — повторил Мела.
— Оставил! — заревел Хозяин так оглушительно, что медный котел тревожно загудел. — Оставил! Да, оставил, потому что его новый путь был смертелен для тебя! Благодари кого хочешь, хоть Хорса, хоть Ран, хоть самого кровавого Арея, что у него хватило ума понять это! Мальчик отдал тебе самое дорогое из того, что имел: свой последний хлеб и свое единственное оружие и ушел в чужие миры.
— Я не стану слушать тебя! — закричал Мела, теряя самообладание. — Ты лжешь!
— Я уже раз говорил тебе, старший сын Арванда, что боги не лгут! — загремел Хозяин.
И прежде чем Мела успел отпрянуть, взметнулась чудовищная лапа и наотмашь ударила его по лицу. Огонь взлетел выше Золотого Лося. Исполинская фигура Хозяина скрылась в столбе ревущего пламени.
Секунду спустя огонь погас.
Свет, окутавший Асантао, померк одновременно с исчезновением Хозяина. Беспорядочно запрыгали бубенцы по плечам колдуньи, когда она бросилась к Меле. Она так испугалась за него, что не сразу заметила своей победы над Подземным Огнем.
На земле у ее ног остался лежать один только Мела — неподвижный, с опаленными волосами, раной на подбородке и красным пятном ожога на щеке.
Меч Гатала бесследно исчез.
Мела открыл глаза, и вокруг была тьма. Сперва он решил, что ослеп, и испугался. Но мгновение спустя различил рядом тень. Он протянул руку и коснулся чьего-то теплого плеча.
— Кто здесь? — спросил он сипло.
— Я, — отозвался тихий голос.
— Госпожа Фейнне?
Она не ответила, и он услышал, что она плачет. Мела на ощупь нашел ее щеку и вытер ее слезы.
— Почему так темно? — спросил он. — У меня что-то с глазами?
— Безлунная ночь, — был ответ. — Я принесу лампу.
Прошуршало платье, и Фейнне исчезла.
Мела с трудом сел. Болело все тело. Он потрогал ожог и простонал сквозь зубы.
Совсем близко звякнуло оружие. Напрягая голос, Мела крикнул в темноту:
— Кто здесь?
— Я, Эоган.
— Покажись, — велел Мела и закашлялся.
Кузнец вышел к нему. Мела вытянул руку и неожиданно почувствовал, как грубые пальцы кузнеца стискивают ее, а потом подносят к губам.
Мела покраснел и выдернул руку.
— Ты что, с ума сошел?
Эоган молча сел рядом с ним на землю. Вдали мелькнул огонек. Кузнец пошевелился, и Мела сказал:
— Это Фейнне с лампой.
Огонек то показывался между домами, то исчезал. Они смотрели, как он приближается. Фейнне шла очень медленно, осторожно — боялась споткнуться и разбить лампу. Наверное, взяла у Асантао, подумал Мела. Или у Эсфанд.
