– Расслабься, – послышался голос Релма. У меня стало горячо в животе, когда за ней вошел Релм, косясь на Джеймса. – Я дал таблетку ей, – обратился он к Даллас.
Она обернулась, но не успела ответить: Джеймс бросился на Релма, впечатав его в голую белую стену. Релм ударил первым – кулак с тупым звуком врезался в скулу Джеймса. Я закричала и бросилась вперед, но они уже катались по полу и ожесточенно дрались. Я даже не могла протянуть руку, чтобы схватить их и растащить.
– Прекратите! – закричала я, хватая Джеймса за локоть – он отвел руку, чтобы ударить Релма. Он отмахнулся и пропустил очередной удар. Релм прыгнул сверху, но Джеймс ударил его в лицо. Из носа Релма брызнула кровь. Даллас длинно выдохнула и наконец-то подошла помочь. Я кричала им обоим перестать, но они будто решили убить друг друга. Кровь летела с губ Релма, когда он яростно что-то выкрикивал, а Джеймс бил везде, куда мог попасть.
Релм упал на бок. Джеймс опустился на колени и занес кулак, но Даллас выхватила из кармана нож. Блеснуло лезвие, приставленное к горлу Джеймса, и он замер. Я вытаращенными глазами смотрела, как Даллас, чуть нажимая, повела ножом по коже. Джеймс скосил глаза, стараясь разглядеть, где она стоит. Он тяжело дышал, из ссадины на скуле текла струйка крови.
– Я не могу позволить его убить, – сказала она. – Извини.
Секунду стояла тишина. Даллас опустила нож, и Джеймс, не сводивший с нее глаз, поднялся на ноги, мельком взглянув на меня. Мне хотелось подойти и убедиться, что у него нет серьезных повреждений, но я решила дать ему остыть.
Релм сел, опираясь о колени. Кровь текла с его лица – капли стучали по деревянному полу. Даллас с потемневшим лицом переводила взгляд с меня на него и, наконец, схватила колу и сделала глоток.
Я стояла, не в силах произнести ни слова. Даллас вдруг швырнула недопитой банкой в Релма, попав в плечо. Банка упала на пол и покатилась, оставляя липкий коричневый след. Я вскрикнула и отступила, глядя на Даллас. Кола, пузырясь, вытекала из отверстия банки.
– Значит, ты достал Панацею, – зарычала она, – и отдал ей?
Даллас в бешенстве взглянула на меня. Я съежилась, охваченная чувством вины.
– Не сейчас, Даллас, – сказал Релм.
– Не уходи от разговора! Клянусь, я…
Релм вскочил на ноги. С такой кровавой маской у него был вид сумасшедшего, и я впервые испугалась его. Он сжал кулаки, но Даллас не отступала.
– Пошла вон, – сказал он сквозь зубы.
– Не пойду, пока не расскажешь, где ты взял Панацею, и не объяснишь, почему ей! – У Даллас тряслись губы, будто она еле сдерживала слезы. Я ожидала, что Релм ее обнимет, назовет «милой» и успокоит, но он и не подумал это сделать.
– Ты ничего не значишь, Даллас, – серьезно сказал он. – Для меня ты ничего не значишь в том смысле, как она, сама знаешь. Я ее люблю, вот тебе и весь ответ.
В комнате стало ужасно тихо. Даллас опустила взгляд, уязвленная словами Релма. От них несло предательством, и ощущение вдруг показалось мне очень знакомым, хотя я и не помнила, когда испытала его.
– Ненавижу вас обоих, – пробормотала Даллас и вышла, не поднимая головы.
Мне было все равно – я ее тоже терпеть не могла. Но когда Релм сник, я поняла, что у них не просто «дружба с привилегиями». При этом он не задумываясь выставил ее и жестоко обидел. Такова его любовь? Когда я перестану для него что-то значить, он и меня прогонит?
Ни Релм, ни я не сделали попытки подтереть колу, которую разлила Даллас. Меня трясло от возбуждения, но внутри я тонула в бездонной черноте, изнемогая от боли.
– Что происходит, Релм? – не выдержала я. – Что еще за Панацея?
Он провел рукой по подбородку, стирая кровь.
– Оранжевая таблетка, которую ты прячешь, способна устранить последствия пребывания в Программе. Условное название – Панацея. В Программе об этом узнали и разгромили лабораторию. Убили ученого, который создал препарат. Осталась всего одна таблетка.
Я ее не заслуживаю. Даллас, Джеймс, сотни других отдали бы за Панацею все на свете.
– Почему ты отдал ее мне?
– Потому что она тебе нужна, – просто сказал Релм. – Ты вне системы, ты нарушила правила. Программа хочет тебя вернуть, Слоун, и это единственный способ защитить то, что от тебя осталось.
