– Самый мужской поступок, – наставлял сына за ужином Сэмюэль, – уклониться от драки, отойти в сторону.
Нобл уставился в тарелку. Весь день он просидел в комнате, стыдясь показаться на глаза домашним.
– И как отойти в сторону, если тебя за пятки волокут? – изумилась Сван. Она была возмущена до глубины души.
– Главное – не доводить до рукоприкладства, – пояснил Сэмюэль. – Есть люди, которые ищут повод для драки. Надо быть выше, не опускаться до них. Ты ведь не этого хочешь, Нобл?
Бабушка Калла положила на тарелку Ноблу еще ростбифа с картофельным пюре, от души полила соусом.
– Ешь, – велела она. – А то кожа да кости, пусть хоть немного мясца нарастет. Хулиганы не пристают к тому, кто ими может пол мыть вместо тряпки.
Сэмюэль хмуро покачал головой:
– Нет, Калла, это не выход. На всякого силача найдется кто-то сильнее. – А Ноблу сказал: – Главное, сынок, быть сильным внутренне.
Нобл крепче сжал вилку и всадил в мясо.
– Ага, внутри я, может, и сильный, а кишки все равно выпустят, – сказал он. – Если уж решили меня извести, то изведут.
Сэмюэль гнул свою линию. Раз ему хорошо живется с его взглядами на жизнь, значит, они правильны для всего человечества.
– Они о тебе уже и думать забыли. Постарайся увидеть в этих ребятах что-нибудь хорошее. Это кажется трудным, но если ищешь, то найдешь. И они тоже станут к тебе относиться иначе, вот увидишь.
Той встал из-за стола. Чтобы не подумали, что он уходит из-за несогласия с Сэмюэлем (так оно и было), похлопал себя по животу и сказал Уиллади: ужин удался, пора остановиться, а то лопну. Проходя мимо Нобла, Той крепко сжал его плечо:
– Сможешь выкроить на неделе свободный вечерок? Надо перебрать мотор у дедушкиного грузовика, и мне нужен помощник.
Он не станет учить Сэмюэля, как воспитывать сына, но сам, черт возьми, будет обращаться с мальчиком по-мужски.
Нобл впервые за вечер оторвал взгляд от тарелки.
– Еще бы, – ответил он.
На другой день, приехав к матери. Той первым делом стал снимать капот со старенького пикапа дедушки Джона. Он уже выкрутил один болт и взялся за второй, когда перед домом остановился школьный автобус. Той оглянулся, ожидая, что Нобл примчится помогать. Но тот шел опустив голову, сутулясь, будто не видел дороги. Сван, Бэнвилл и Блэйд молча плелись сзади, расстроенные. Приглядевшись, Той все понял.
Лицо у Нобла распухло, нос синий, на рубашке запеклась кровь. Той ощутил сначала боль, потом ярость и, наконец, – решимость все исправить раз и навсегда. Он поспешил через двор навстречу детям, на ходу раздавая приказы:
– Сван! Отнеси в дом учебники Нобла, а матери передай, мы сейчас придем. Бэнвилл, Блэйд, садитесь за уроки, а если ничего не задали, все равно марш заниматься. Нобл, идем со мной.
Никто не спорил. И вопросов не задавал, хоть и было о чем спросить. Той размашисто зашагал к сараю, Нобл едва поспевал за ним. Они зашли в сарай, и Той закрыл тяжелые, выцветшие деревянные двери.
Сван, Бэнвилл и Блэйд смотрели с крыльца на сарай.
– Думаешь, дядя Той устроит ему взбучку за то, что он опять не сумел за себя постоять? – спросил сестру Бэнвилл.
– Не знаю. Но разозлился он здорово.
Блэйд вставил:
– Наверно, допытывается, кто его так, чтобы отомстить. – И добавил: – По-моему, он всегда за нас.
Сван и Бэнвилл тоже знали, что дядя Той на их стороне, но все равно ничего не понимали.
Из лавки вышла бабушка Калла, а из дома – Уиллади, обе спросили хором:
– Где Нобл?
– В сарае, – ответила Сван.
– С дядей Тоем, – добавил Бэнвилл.
– Ноблу разбили нос, – вставил Блэйд.
Калла и Уиллади тревожно переглянулись: что же станет с Ноблом, если так дальше пойдет? Уиллади рвалась посмотреть, как там сын, но Калла не пустила:
– Оставь их одних, Уиллади. В мужских делах пускай разбирается мужчина.
Калла не стала подчеркивать, что разбираться должен не Той, а кое-кто другой. Все и так ясно.
Нобл устроился в кабине старого трактора, на металлическом сиденье. Дядя Той, прислонясь к крылу, смотрел на мальчика снизу вверх.
– Значит, так, – начал он. – Тебе всыпали уже второй раз. Хоть меня там и не было, но вот что я скажу. Оба раза тебя вздули, потому что ты сам напросился.
