Я сидел рядом и чуть выше Тимура — на призеркальном столе из черного искристого мрамора со всякими золотыми финтифлюшками. Для полотенец, каких-то салфеток, для массы непонятных ни мне, ни Тимуру, а подозреваю, что и Джеку, вещей!
Для укрепления самоуважения я мог посмотреться в небольшое круглое бритвенное зеркало на золотой подставке. Зеркало сильно увеличивало мою харю, и я отражался в нем просто-таки каким-то гигантским и страшным ТИГРОМ без оранжевых полос, но с моим рваным ухом.
Все здесь было ужасно золотое! Во всяком случае — золотого цвета. Даже огромное плоское зеркало, в котором я отражался, но уже в собственную натуральную величину, было тоже все обрамлено роскошной золотой рамой.
Оглядев это зеркало в полстены, у меня в голове вдруг пронеслось шальное тщеславное и необоримое желание — когда-нибудь увидеть свой огромный портрет вот в такой раме!..
— Читай дальше, — попросил я.
— Прыгай ко мне, — предложил Тимурчик, взбивая пену в ванне.
— А это ты видел? — и я кончиком хвоста показал Тимуру в район одной из частей тела, доставляющей Особам Самцово-Мужского пола кучу удовольствий и хлопот. В зависимости от ситуации — соответствует или не соответствует ЭТА ЧАСТЬ желаниям своего владельца.
— Ну и дурак! — обиделся Тимур. — Оборзел в последнее время, как скотина! Я же тебя плавать научу, «авторитет» херов!..
Когда мы оставались вдвоем, Тимурчик сразу же переходил с английского на русский и не стеснял себя в выборе выражений. Это называлось у нас — «не потерять язык Отчизны».
— Ты должен уметь плавать!
— Мне лично этого не требуется. Коты вообще не плавают, — возразил я. — Читай дальше!..
— Нет, плавают! Нет, плавают!.. Я еще в России, в колонии читал — у одного клоуна есть Кот-Лягушкин. Фамилия у него такая. Так вот этот Кот-Лягушкин даже под водой плавает!.. В «Комсомолке» было написано!..
— Написать-то все можно, — как-то очень по-жлобски сказал я и повторил: — Читай дальше, пожалуйста...
Мне нужно было как можно скорее закончить это унизительное для меня препирательство. Я ужасно дергаюсь и нервничаю, когда чего-то БОЮСЬ или НЕ УМЕЮ! Сознание собственной неполноценности в чем-либо невероятно раздражает меня. В таких случаях я помимо моей воли могу быть необоснованно и отвратительно несправедлив и опасен! Я это за собой знаю и очень расстраиваюсь. Шура говорит, что это во мне «бурлят Мужчинские комплексы».
— Ну, черт с тобой... — милостиво проговорил Тимур. — Слушай! Хотя уже давно мог бы сам научиться читать.
— Вот тут ты прав, — согласился я. — Это наше с Шурой упущение. Но когда мы жили с ним в Петербурге — нам ни на что не хватало времени. Шура был занят своей окололитературной деятельностью, барышнями, пьянками с приятелями и поисками денег, чтобы купить мне хоть немного мороженого хека. Я же, в свою очередь, практически был занят тем же — Кошки, драки, подработки в соседней шашлычной, гулянки и заботы о Шуре. Теперь же, когда Шура более чем пристроен и я фактически перешел под твое покровительство...
— А я — под твое! — рассмеялся Тимур. — То...
— То теперь именно ты и начнешь с завтрашнего дня учить меня читать и считать. А то сегодня, когда мы решали, какой номер нам выбрать и сколько это будет стоить, я чувствовал себя невероятно глупо! А лишние унижения вредны — как Людям, так и Котам...
... Выбор комнат, в которых мы должны будем жить в «Беверли-Хиллз-отеле», превратился в тоскливо-тягучий подсчет неведомых мне чисел и наших возможностей. Сейчас я попытаюсь объяснить.
Итак. Пользуясь советско-партийно-административной терминологией, над которой всегда хихикал мой Шура, скажу — разброс цен на проживание в данном отеле был далеко не однозначен! От 295 долларов за сутки до 3350 долларов за те же самые сутки.
В американском кино за твой отель никто не платит.
Вот тебе бабки, наличником — они же отельные, они же кормительные, и «гуляй, Вася!». Можешь жить у родственников, и вся «капуста» твоя. Или в дешевеньком пансионе — долларов этак за 30! Если уж так тебя «жаба душит»...
Но игнорировать такое понятие, как ПРЕСТИЖНОСТЬ, здесь тоже никому не позволено! Получаешь, как «звездюк», 3000 долларов в неделю помимо гонорара в 3 500 000 — изволь соответствовать, сукин сын!.. Тут надо держать ушки топориком и хвост трубой. Это мне еще Рут Истлейк при отлете объяснила...
