Вот уж действительно: «два мира — две системы»! Для них газ — это тьфу, а для нас — елки-палки! И наоборот.
—...телевизоры, большие шкафы, личные сейфы для гостей, — продолжал читать мне отельный проспект Тимур. — Факс-машины, компьютерные модемы, телефоны с тремя линиями и громкоговорителем, видео- и аудиоплейеры, наборы магнитофонных кассет к ним, а также большая коллекция компакт-дисков...
Меня прямо в жар бросило — так я разнервничался!
— Погоди, Тимур... Значит, здесь в нашем бунгало есть аппаратура, где можно проиграть любой компакт-диск? Да?
— Конечно! Здесь отличный набор дисков. Я уже смотрел их. И «Спайс герлс», по которым все сейчас дохнут... И «Бэк-стрит бойз», и хип-хоп... Или ты предпочитаешь классику? Я имею в виду джаз.
— Да погоди ты! Уймись! — Я и не заметил, как в раздражении стал пользоваться лексиконом Рут. — Я просто хочу прослушать один диск и понять, что там записано.
— Ну, это как два пальца обоссать, — спокойненько проговорил Тимур и стал вылезать из ванны.
— Прекрати разговаривать как ханыга! — рявкнул я на него. — Соблюдай хотя бы элементарные приличия.
Но Тимур надел роскошный белый махровый халат — ему администрация отеля специально подобрала небольшой размер — и презрительно прищурился на меня:
— А показывать хвостом на свою задроченную пипиську, чтоб не сказать хуже, — это прилично?
— Да, я был не прав! И приношу свой извинения. Но сейчас, Тимурчик, не время выяснять отношения. Где Джек?
— Я здесь! — Джек заглянул в ванную комнату с двумя огромными бумажными пакетами в обеих руках. — Кто из вас спросил — где я? Ты, Тим, — вслух? Или ты, Мартын, — мысленно?.. Я как-то еще не научился это различать...
— Научишься, — сказал я. — Невелика премудрость. Это я спрашивал, где ты!
— Понятно! Тогда я пошел распихивать все по холодильникам.
— Хорошо. Но потом я хочу сразу же собрать вас на экстренное совещание в гостиной, — решительно заявил я. — Дело пахнет керосином...
Джек повел своим большим носом, принюхался и сказал с сомнением в голосе:
— По-моему, Кыся, ты ошибаешься.
— Это русское народное выражение, Джек, — объяснил Тимур. — Так говорят, когда чувствуют опасность.
— Уже интересно, — спокойно отреагировал Джек и ушел со своими пакетами.
Сказав «со своими пакетами», я был не точен. Пакеты были общие — наши. Там была разная жратва для нас троих, с учетом индивидуальных вкусов. Эта жратва была куплена в недорогих магазинах миль за двадцать отсюда. В Беверли-Хиллз дешевых магазинов не бывает.
Единственное условие, которое потребовал от нас Джек, — никаких ресторанов, никаких заказов в номер из ихних буфетов! У нас есть своя кухонька со всеми необходимыми причиндалами высочайшего качества — готовим для себя сами! Иначе никаких штанов не хватит. Джек посмотрел здешние ресторанные цены и чуть не потерял сознание. А Тимуру необходимо хоть немного денег привезти матери. Мартын обязан кое-что сэкономить для Шуры, да и ему, Джеку, совсем не помешает сберечь несколько лишних сотен до Нью-Йорка. Он уже давно собирался затеять ремонт в своей квинсовской холостяцкой квартире.
На съемках же — в декорациях ли на киностудии, или на «натуре» в экспедиции — будет сплошная халява. Там баксы тратить почти не придется. Там «Парамаунт» весь состав киногруппы — около ста человек — кормит бесплатно!
И мы с Тимурчиком безоговорочно согласились с экономическими соображениями Джека Пински.
* * *
— Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие...
Любимой фразой Шуры Плоткина, которую он каждый раз произносил при мне в Петербурге, когда ему задерживали выплату гонорара или вовсе не принимали рукопись, или он ловил очередной триппер, я и открыл наше совещание.
— Книга, которую не выпускал из рук тот самолетный МЕРТВЫЙ Тип, когда был еще ЖИВЫМ, — у меня, в моем рюкзаке! — сказал я.
Последовавшая за этим сообщением немая сцена длилась всего несколько секунд, но была достаточно выразительной.
Тимур бросился в прихожую, примчался обратно с рюкзаком и выхватил оттуда «Маркиза Астольфа де Кюстина».
— Ну, Кыся, ты даешь!.. — простонал он.
