Однако на этом несчастья Ахра не закончились. Не успел он опомниться от того, что шлепнулся на землю, как его приподняло. Хоть с ним давненько такого не случалось, с самого котячьего возраста, Ахр мог поклясться, что кто-то довольно бесцеремонно взял его за шкирку, поднял и покрутил из стороны в сторону. Как будто рассматривал: что это ещё за диковинка?
Так оно и оказалось на самом деле. На тигра уставилась пара огромных любопытных глаз. Конечно, глаза не существовали в воздухе сами по себе, как, например, улыбка чеширского кота. Под ними, как и положено, находился слегка вздернутый от удивления нос. Ну и всё другое прочее, что положено иметь хоть и очень большому, но человеку. Донельзя обиженный таким невежливым обращением с одной из самых огромных кошек, какие только существовали на Земле, Ахр ринулся в атаку. Он надеялся если уж не выцарапать эти нахальные глаза, то хотя бы вцепиться в нос, чтобы впредь было неповадно хватать тигров за шиворот.
Но обладатель носа был настороже, видать, дорожил им не меньше, чем Ахр – шкурой. Нос человека мгновенно оказался на безопасном расстоянии, а вот нос Ахра заработал увесистый щелчок. Из глаз брызнули слезы вперемешку с искрами, и послышалось шипение, как будто головешку окунули в воду. Шипели, конечно, не искры, а Ахр – от сильной боли. Ведь любой нос очень чувствителен к ударам. Каждый мальчишка, наверное, имел неудовольствие убедиться в этом при встрече с чужим кулаком или с каким-нибудь другим твердым предметом. Впрочем, от этого не застрахованы и девчонки!
Разъяренный тигр попытался извернуться и впиться когтями в руку, которая его держала. Оглушительный вопль подтвердил, что саблезубый тигр – не домашняя киска. Пальцы разжались. Ахр в третий раз полетел вниз.
– Что это я сегодня распадался? – успел огорчиться тигр, прежде чем снова угодил в какую-то тёмную пещеру с мягким полом.
Это был мешок, которым великан успел на лету подхватить Ахра. Он оказался незлопамятным, хотя на руке и багровело несколько глубоких царапин. От таких ран обычному человеку было бы несдобровать.
Дальше Саблезубый путешествовал, можно сказать, со всеми удобствами. Мешок слегка покачивался, как корабль на волне. Ахр, не будучи морским тигром, сначала немножко попривыкал к качке, но потом, убаюканный, даже заснул. Поэтому и не заметил, как легкое покачивание сменилось ураганом, который перевернул его «корабль» вверх дном. Вытряхнутый из мешка, Ахр обнаружил себя уже валяющимся на полу огромной пещеры. Тигр мгновенно вскочил на ноги, готовый постоять за себя, если кто-то снова вздумает взять его за шкирку.
Теперь на него смотрели уже три пары глаз. А то, что Ахр поначалу принял за колонны, поддерживающие свод пещеры, оказалось тремя парами ног, сдвинутых почти вплотную друг к другу, не оставляя лазейки для бегства. Впрочем, бежать было некуда: дверь закрыта, дымовое отверстие над очагом высоко в потолке недоступно. Летать он ещё не научился, хотя падал уже вполне прилично. Тогда Саблезубый присел на задние лапы, угрожающе показал острые клыки-сабли и грозно зарычал:
– А-а-х-х-р-р-р!
– Мама, мама, смотри, зверёк улыбается и пищит «Ахр», – раздался тоненький голосок.
Может, таким он и был для мамы, но для тигра оказался слишком пронзительным. Отвык он в подземелье от громких звуков. Ахр невольно поджал хвост и плотно прижал уши к голове. Бедный-бедный тигр! Его ужасные клыки никого не испугали, а страшный рёв, от которого у жителей Волшебной страны по ночам леденела кровь, показался великанам просто писком.
Как потом узнал Ахр, в пещере жила маленькая дружная семья уидов, так называли себя эти огромные существа. Папа Ар, который принес тигра, мама Ара, которая ждала дома его возвращения с охоты или рыбалки, и девочка А. Она тоже ждала папу, изо всех сил мешая маме заниматься домашним хозяйством, но искренне считая, что очень сильно помогает. Насколько девочка себя помнила, они всегда жили в этой уютной пещере. А помнила она себя уже почти семь лет. У малышки не было ещё даже настоящего имени уидов. Все звали её просто девочкой А, так как все вопросы у неё начинались с буквы А: а что, а где, а почему?
