- Где же игрушки, в которые этот дядя Семен с вами играет? - спросил затем отец у Петрушки.
Настя сошла со стула, влезла на другой стул у комода, достала с комода книжки и принесла их отцу.
- Они книжки-игрушки, - сказала Настя отцу, - дядя Семен мне вслух их читает, вот какой забавный Мишка, он игрушка, он и книжка...
Иванов взял в руки книжки-игрушки, что подала ему дочь: про медведя Мишку, про пушку-игрушку, про домик, где бабушка Домна живет и лен со внучкой прядет...
Петрушка вспомнил, что пора уже вьюшку в печной трубе закрывать, а то тепло из дома выйдет.
Закрыв вьюшку, он сказал отцу:
- Он старей тебя - Семен Евсеич!.. Он нам пользу приносит, пусть живет...
Глянув на всякий случай в окно, Петрушка заметил, что там на небе плывут не те облака, которые должны плыть в сентябре.
- Чтой-то облака, - проговорил Петрушка, - свинцовые плывут, из них, должно быть, снег пойдет! Иль наутро зима станет? Ведь что ж тогда нам делать-то: картошка вся в поле, заготовки в хозяйстве нету... Ишь положение какое!..
Иванов глядел на своего сына, слушал его слова и чувствовал свою робость перед ним. Он хотел было спросить у жены более точно, кто же такой этот Семен Евсеевич, что ходит уже два года в его семейство, и к кому он ходит - к Насте или к его миловидной жене, - но Петрушка отвлек Любовь Васильевну хозяйственными делами:
- Давай мне, мать, хлебные карточки на завтра и талоны на прикрепление. И еще талоны на керосин давай - завтра последний день, и уголь древесный надо взять, а ты мешок потеряла, а там отпускают в нашу тару, ищи теперь мешок, где хочешь, иль из тряпок новый шей, нам жить без мешка нельзя! А Настька пускай завтра к нам во двор за водой никого не пускает, а то много воды из колодца черпают: зима вот придет, вода тогда ниже опустится, и у нас веревки не хватит бадью опускать, а снег жевать не будешь, а растапливать его - дрова тоже нужны.
Говоря свои слова, Петрушка одновременно заметал пол возле печки и складывал в порядок кухонную утварь. Потом он вынул из печи чугун со щами:
- Закусили немножко пирогом, теперь щи мясные с хлебом есть, - указал всем Петрушка. - А тебе, отец, завтра с утра надо бы в райсовет и военкомат сходить, станешь сразу на учет - скорей карточки на тебя получим.
- Я схожу, - покорно согласился отец.
- Сходи, не позабудь, а то утром проспишь и забудешь.
- Нет, я не забуду, - пообещал отец.
Свой первый общий обед после войны, щи и мясо, семья съела в молчании, даже Петрушка сидел спокойно, точно отец с матерью и дети боялись нарушить нечаянным словом тихое счастье вместе сидящей семьи.
Потом Иванов спросил у жены:
- Как у вас, Люба, с одеждой - наверно, пообносились?
- В старом ходили, а теперь обновки будем справлять, - улыбнулась Любовь Васильевна. - Я чинила на детях, что было на них, и твой костюм, двое твоих штанов и все белье твое перешила на них. Знаешь, лишних денег у нас не было, а детей надо одевать.
- Правильно сделала, - сказал Иванов, - детям ничего не жалей.
- Я не жалела, и пальто продала, что ты мне купил, теперь хожу в ватнике.
- Ватник у нее короткий, она ходит - простудиться может, - высказался Петрушка. - Я кочегаром в баню поступлю, получку буду получать и справлю ей пальто. На базаре торгуют на руках, я ходил приценялся, есть подходящие...
- Без тебя, без твоей получки обойдемся, - сказал отец.
После обеда Настя надела на нос большие очки и села у окна штопать материны варежки, которые мать надевала теперь под рукавицы на работе, уже холодно стало, осень во дворе. Петрушка глянул на сестру и осерчал на нее:
- Ты чего балуешься, зачем очки дяди Семена одела?..
- А я через очки гляжу, а не в них.
- Еще чего! Я вижу! Вот испортишь глаза и ослепнешь, а потом будешь иждивенкой всю жизнь проживать и на пенсии. Скинь очки сейчас же, я тебе говорю! И брось варежки штопать, мать сама заштопает или я сам возьмусь, когда отделаюсь. Бери тетрадь и пиши палочки - забыла уж, когда занималась!
- А Настя что - учится? - спросил отец.
Мать ответила, что нет еще, она мала, но Петрушка велит Насте каждый день заниматься, он купил ей тетрадь, и она пишет палочки. Петрушка еще учит сестру счету; складывая и вычитая перед нею тыквенные семена, а буквам Настю учит сама Любовь Васильевна.
