- Руг! - Кошель снял с запястья часы с процессором и отдал командиру. - Вот, все учтено до крошки. Если выдавать каждому по банке мясных консервов в неделю, хватит на 77 недель, плюс я отложил на непредвиденный случай десять дюжин двухфунтовых жестянок с телятиной и индейкой. С витаминами проблем не предвидится. - Ян покосился на груды фантастических плодов, сваленных на брезент, миски с фруктовыми и овощными супами дымились на колченогих, наспех сколоченных, столах. - Сухое молоко и масло вчистую припасем для хворых...
- Нет! - смахнул пот со лба Прент. - Раз в десять дней дай хоть понюхать. А, кроме того, ежемесячно будем устраивать именины, мы не должны опускаться, Ян, и потому не скупись на сладости.
Кошель кивнул. Оставался самый неприятный вопрос, или самый скандальный, скажем так.
- Что, - догадался Прент, - выпивка? Я прав?
Кладовщик вздохнул: выпивка, будь она трижды неладна, разлюбезная! Ее так мало, что вечером у мужчин злобно горят глаза, когда единственная бутылка идет по кругу. Из женщин только веселая Мати протягивает кружку.
- Пока оставим, как есть, - резюмировал Прент. - Одна пинта на всех через день. Ребята мастерят самогонный аппарат, думаю, выкрутимся. Здесь до черта приторной фигни на деревьях и кустарниках. И вот еще что, Ян, поаккуратней с лекарствами.
- Тут дело швах, - согласился Кошель. - Через пару лет мы будем предоставлены Божьей милости - и это в лучшем случае.
- Если мы протянем два года - это и будет лучший случай, хоть подыхай с радости, - мрачно попытался отшутится Прент.
Выдав еще несколько ценных указаний, Руг натянул защитный комбинезон и отправился к громадине ракетоплана. Его уже начали оплетать лианы и прочие травы, на закопченном титане золотилась пыльца. Выпотрошенный корабль стремительно врастал в нежную, зеленую кожу планеты. Командир прошелся по коридорам, заглянул в шахты, еще раз придирчиво осмотрел трюмы и отсеки. Вроде ничего не упустили, голые панели, обрывки проводов, да мусор хрустит под ногами.
- Эй, Руг Прент, ты здесь?
Щурясь, он выбрался наружу и увидел у люка нервную фигурку Ванды в несуразно подобранном комбинезоне.
- Что стряслось, миссис? Вы бы держались подальше от этой рухляди, она прилично фонит. - С женщинами ему приходилось нелегко. До сих пор он привык задавать этому путаному и загадочному полу всего один вопрос: "Сколько ты стоишь до утра?" Нынче круг общения расширился, и Руг всякий раз пыхтел, когда требовалось растолковать вертлявозадым компаньонкам, что надо делать, и к какому сроку управиться.
Женщина покраснела, в зубах ее нервно бился стебелек.
- Если это свидание, миссис, то некстати, у меня полно дел.
Она вспыхнула пуще и пунцовые щеки мигом взмокли.
- Прент! Меня трижды насиловали за последнюю неделю, вы просто обязаны вступиться! Я вся в синяках и не успеваю зашивать белье. Уже дочь сторонится меня, ей неловко...
Руг тяжко вздохнул и принялся вытирать руки пучком травы, тщательно обследуя каждый палец. Потом долго обстукивал башмаком оплавленный бортик люка. Желваки на скулах вздымались, словно бицепсы. Ванда вдоволь навсхлипывалась и решилась наконец поднять голову, но чем огромней мужчина, тем он беспомощней в делах тонких и сочувственных.
- Когда ты просила милостыню в доках Аль-Хауза, у тебя еще оставался выбор, Ванда. Сегодня его нет. Стоит одному из нас упрятать поглубже в койку женское мясо и заурчать над добычей, как мигом запахнет паленым.
- Что же мне делать, если я так не могу?
Лицо Прента посуровело, а кончики губ язвительно выгнулись.
- Помнится, твой муж никогда не выслушивал таких слов. Он прежде давил на гашетку, а потом уж разбирался, кто угодил под его пушки непутевая шаланда мелкого контрабандиста или незадачливый купчина, сбившийся с курса. Наверное, не случайно так паскудно обошлись с его вдовой: у милосердия есть своя цена, как и у всего. С людишками надо ладить, Ванда, как и с людьми...
Прошлым ее не поддеть - понял Прент - там все окаменело, срослось.
- Не тащи с мертвых тапочки, Руг Прент, что мне делать сейчас?
- Расслабься и наслаждайся.
