-- В та-акую, - передразнил его Штирлиц. - Этот
пакостник Мюллер в Бразилии Рейх открыл и фюрером стал.
Нахал. - довольный, что он умеет говорить в рифму,
Штирлиц высморкался в газету "Гудок" и сел в кресло.
Борман сидел на полу и понемногу злился. Ему
совершенно не светила перспектива провести лучшие годы
своей жизни ( Борман всегда считал себя очень молодым ) в
какой-то захолустной Бразилии. Но против Штирлица идти
было опасно. Борман успокоился и достал из холодильника
пакет молока.
На следующий день рано утром Штирлиц, привязав Бормана
к креслу в кукурузнике ( чтобы не сбежал и не выпал ),
залил побольше горючего и завел старую дребезжащую
телегу. Борман застучал зубами. Он не боялся летать
самолетами ЛюфтВаффе, но умение Штирлица водить самолет
приводило его в трепет. Он слышал, что русские шпионы,
если их сбивают, почему-то очень любят не выбрасываться с
парашютом, а врезаться на большой скорости в составы с
вражеским продовольствием или вооружением. Тем более,
Бормана привязали, и он не знал, что взбредет Штирлицу в
голову. Но Штирлиц не собирался делать так, чтобы его
сбивали или падать в продовольствие. Это было вне
компетенции русского разведчика.
Полет осложнялся. В первый же день партайгеноссе
Борман, с детства боявшийся высоты, от страха съел все
консервы. На следующий день Штирлиц вырулил кукурузник на
Атлантический океан. Борман понял, что это конец. От его
сильного дрожания самолет постоянно бросало. Борман дал
себе самое честное слово, что, если он когда-нибудь
выйдет из этой переделки, он будет чистить зубы и стричь
ногти не реже двух раз в год.
Очевидно, Борману пришлось сдержать свое обещание -
через неделю самолет, управляемый шнандартенфюрером СС
фон Штирлицем, Великим Штирлицем, которого Борман так
сильно зауважал, приблизился к берегам Бразилии.
Партайгеноссе гордо смотрел вниз, представляя, как
он, Борман, протягивает веревочку между двух пальм, и тут
идет Мюллер. Борман гордо нажимает на Хитрую Кнопку, и
Мюллер с воплем роняет совок и ведерко и падает в
Очень Глубокую Яму. Борман так замечтался, что ему
показалось, что он сам падает в Очень Глубокую Яму вместе
с горлопанящим Мюллером. Он очнулся и обнаружил, что и
правда падает, только не в яму, а с большой высоты вместе
с самолетом и Штирлицем.
-- Штирлиц, Штирлиц, что это мы падаем ? - испуганно
завизжал Борман, дергая Штирлица за воротник.
-- Да бензин кончился, - довольно равнодушно сказал
Штирлиц, продолжая крутить руль.
-- Прыгать надо ! - завопил Борман, стараясь перекричать
бешенно свистящий ветер.
-- И то правда, - сказал Штирлиц и выпрыгнул.
Борман почувствовал некоторые осложнения. Он не знал,
как пользуются парашютом - его никто этому не учил. Решив
действовать, как получится, Борман стал интенсивно
дергаться и вопить. Несмортря ни на что, парашют не
раскрывался. Борману сильно захотелось жить и тушенки.
-- Штирлиц ! - панически позвал он.
-- Чего ? - отозвался голос из-под дна самолета.
Борман сильно испугался. Освободив из пуховика правую
руку, он стал крестить толстый живот.
-- Ну чего тебе ? - повторил Штирлиц. Борман переборол
страх и посмотрел под крыло. Штирлиц, парашют которого
совершенно случайно ( а может быть и не совершенно )
зацепился за хвост кукурузника, болтался внизу, спокойно
ковыряясь в банке с тушенкой.
-- Штирлиц, падаем ! - сделав страшные глаза, сообщил
Борман.
-- Вижу, - сказал Штирлиц вполне спокойно.
-- Так упадем же ! - не успокаивался Борман.
-- Подожди, - равнодушно сказал Штирлиц, показывая
глазами на неполную банку тушенки. Борман испугался еще
сильнее и стал истерически визжать. Штирлицу этот визг
быстро надоел.
-- Замолчи, - попросил он, ковыряясь на дне банки. А
земля была уже так близко ! Борман не выдержал и стал
бросать свое грузное тело на стенки самолета. И
кукурузник не выдержал. Он, конечно же, не был рассчитан
на толстого партайгеноссе Бормана. Крылья с треском
отломились, хвост и все остальное разлетелось на мелкие
щепки. Штирлиц, так удачно освободившийся, расправил
парашют и, взяв Бормана под мышку, стал парить в воздухе,
