Войны Рима в Испании, 154–133 гг. до н.э. - страница 66
Сам Манцин, по-видимому, считал свою судьбу несчастливой, но не видел в ней ничего постыдного (так у Плутарха: Tib. Gr., 5, 1—2). Во всяком случае, его честь, как он сам полагал, осталась незапятнанной. Позднее Манцин поставил статую, которая изображала его выдачу нумантинцам (Plin. NH, XXXIV, 18). Последующие поколения римлян также с уважением относились к поведению Манцина (Veil. Pat., II, 1, 5: verecundia; Cic. De off., III, 109: более честный, чем Помпеи; De orat., I, 181: «муж достойнейший и знатнейший (nobilis-simus atque optimus vir)»). Цицерон восхвалял его чувство чести (pudor), порядочность (probitas), верность слову (fides)>{320}.[295]
Однако для дальнейшего хода римской истории дискуссия вокруг Манцинова договора имела далеко идущие последствия. Неясной оставалась пока позиция Сципиона Эмилиана. О его первоначальном отношении к Манцину мы ничего не знаем, но кое-что известно о его отношении к Тиберию Гракху.
Оно определялось, с одной стороны, тем, что Сципион был его родственником и благодаря браку (по-видимому, несчастливому) находился в свойстве с ним, а с другой, был известен как противник тех, с кем Гракх сотрудничал на политическом поприще, отчасти связанный с ними родственными отношениями; позднее эти люди оказали ему помощь в предпринимавшихся им попытках реформ. Цицерон называет их всех в одном пассаже (De rep., I, 31) зачинщиками раздора в римском народе. На первое место он ставит консула 131 г. Публия Лициния Красса Дивеса Муциана>{321} и консула 143 г., цензора 136 г. Аппия Клавдия Пульхра, затем консула 143 г. Квинта Цецилия Метелла Македонского и консула 133 г. Публия Муция Сцеволу>{322}. Ни для Манцина, ни для признания заключенного им договора Сципион ничего не сделал (Plut. Tib. Gr., 7, 5). Не вступился он, по-видимому, и за самого Гракха. Все это навлекло на него новые нападки[296].
Что касается реформаторской политики Гракха, то ее причиной было неудовлетворительное состояние дел (ср.: Plut. Tib. Gr., 9, 4; Flor., II, 2, 3 = III, 14, 2). Однако если говорить о персональной составляющей этой политики, то события, связанные с Манциновым договором, имели для нее огромное значение. В результате трения между различными группировками обострились до такой степени, что не брались в расчет соображения, которые при других обстоятельствах, видимо, мешали решению насущных вопросов, таких как аграрная проблема (Cic. Brut., 103; De har. resp., 43; Oros., V, 8, 3; Flor., Ill, 14, 2; Veil. Pat., II, 2, 1-2; Dio Cass., XXIV, 83, 2-3). Победа, которую одержали противники Манцинова договора в 136 г., серьезно подорвала их моральный авторитет. В пользу этого свидетельствует, по-видимому, оценка Манцина у Цицерона. Оживление сил, потерпевших неудачу в 136 г., было лишь делом времени. Предметом крупнейших раздоров стал аграрный вопрос. В 133 г. час настал: в отсутствие Сципиона Эмилиана его противники Публий Муций Сцевола и Тиберий Семпроний Гракх были избраны на должности: первый — консула, второй — народного трибуна[297]. Позволю себе высказать предположение, что не случайно это произошло именно в данный момент. Уже переговоры о воинском наборе и денежных средствах для испанской войны показали, как мало друзей у Сципиона в сенате (Plut. Apopht. Scip. Min., 15). Наконец, его отсутствие, несомненно, облегчило карьерные успехи противников. В этом отношении примечательно, что в решающий момент не нашлось магистрата, который бы выступил против партии реформ, и инициативу взял на себя Публий Корнелий Сципион Назика, бывший тогда частным лицом.
Таким образом, испанские войны не только вызвали серьезную проблему обезлюдения в сельской местности[298] — в ходе ее обострились и трения между представителями нобилитета
