| Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: |
| "What am I doing? | "Да что ж это? |
| I need resolution. | Нужна решимость! |
| Can it be that I have none?" | Разве нет у меня ее?" |
| He wished to take a decision, but felt with dismay that in this matter he lacked that strength of will which he had known in himself and really possessed. | Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. |
| Pierre was one of those who are only strong when they feel themselves quite innocent, and since that day when he was overpowered by a feeling of desire while stooping over the snuffbox at Anna Pavlovna's, an unacknowledged sense of the guilt of that desire paralyzed his will. | Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость. |
| On Helene's name day, a small party of just their own people-as his wife said-met for supper at Prince Vasili's. | В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. |
| All these friends and relations had been given to understand that the fate of the young girl would be decided that evening. | Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы. |
| The visitors were seated at supper. | Гости сидели за ужином. |
| Princess Kuragina, a portly imposing woman who had once been handsome, was sitting at the head of the table. | Княгиня Курагина, массивная, когда-то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. |
| On either side of her sat the more important guests-an old general and his wife, and Anna Pavlovna Scherer. At the other end sat the younger and less important guests, and there too sat the members of the family, and Pierre and Helene, side by side. | По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости - старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, - рядом. |
| Prince Vasili was not having any supper: he went round the table in a merry mood, sitting down now by one, now by another, of the guests. | Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. |
| To each of them he made some careless and agreeable remark except to Pierre and Helene, whose presence he seemed not to notice. | Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. |
| He enlivened the whole party. | Князь Василий оживлял всех. |
| The wax candles burned brightly, the silver and crystal gleamed, so did the ladies' toilets and the gold and silver of the men's epaulets; servants in scarlet liveries moved round the table, the clatter of plates, knives, and glasses mingled with the animated hum of several conversations. | Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. |
| At one end of the table, the old chamberlain was heard assuring an old baroness that he loved her passionately, at which she laughed; at the other could be heard the story of the misfortunes of some Mary Viktorovna or other. | Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку-баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой -рассказ о неуспехе какой-то Марьи Викторовны. |
| At the center of the table, Prince Vasili attracted everybody's attention. | У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. |
| With a facetious smile on his face, he was telling the ladies about last Wednesday's meeting of the Imperial Council, at which Sergey Kuzmich Vyazmitinov, the new military governor general of Petersburg, had received and read the then famous rescript of the Emperor Alexander from the army to Sergey Kuzmich, in which the Emperor said that he was receiving from all sides declarations of the people's loyalty, that the declaration from Petersburg gave him particular pleasure, and that he was proud to be at the head of such a nation and would endeavor to be worthy of it. |
