Офицеры на подводе захохотали, сразу, словно по команде.
- С производством, поручик Ягал-Богдановский!
- Вчера была девица, сегодня дама!
- С крещением!
- Магарыч!
- Магарыч!
...А вдали за облаком пыли уже гремели орудия.
Рассыпавшись лавой, шли куда-то кубанцы. Наши 1-й и 2-й батальоны соскочили с подвод и также рассыпались в цепь.
За цепями показались далекие дома Александровска.
* * *
Мичман Дегтярев стоял на подводе, широко расставив ноги, и смотрел вдаль.
- Ну что? - не подымая головы с вещевого мешка, спросил его поручик Пестряков.- Докладывайте!
- Да ничего!.. Перестрелка.
Но вот по полю покатилось далекое "ура". Роты бросились к Александровску, выйдя из цепей и образовав густой черный треугольник. За город бросились кубанцы.
Наши подводы свернули с дороги и тоже помчались к городу,- прямо через поле.
Мимо нас, нагоняя роты, пролетел автомобиль Туркула. За ним другой генерала Витковского.
- Сюда! Санитары!..- кричали раненые. Но никто раненых не подбирал. Все стремительно шло на Алекса ндровск.
- Поймаем!
- Возьмем!
- Нагоним!
- Потопим!..
Неслась по полю и наша батарея.
- Эй! Не отставать! Эй!
Одно орудие в трехпарной упряжке долгое время шло, грохоча зарядным ящиком, возле нашей подводы. Потом обогнало и пошло впереди нас.
- Здорово! Черт! Нагоним!
Шесть мулов, впряженных в орудие, неслись, прижав к голове острые уши. Вбежав в полосу встречных кустов, они отдернули уши еще испуганней.
- Го... Го... Гони!.. Нагоним!
Кусты под подстройками быстро пригнулись. Легли под колеса. Кто-то под колесами вскрикнул. На секунду орудие задержалось, потом, виляя зарядным ящиком, опять понеслось рядом с нами.
В кустах, придавленный колесами орудия, остался штабс-капитан Карнаоппулло. Он лежал на животе, лицом в землю, на которой длинными змеями чернели его окрашенные кровью усы.
- Нагоним!
- Возьмем!
- Потопим!..
Но красные успели форсировать Днепр. Когда мы въехали в пустой город, наша артиллерия открыла огонь по последним уходящим баржам.
...Кажется, уже в третий раз за время нашего пребывания тушил Александровск огни.
Занятия давно окончились. Была произведена уже и вечерняя поверка. Мы стояли в кругу и разучивали новую песню,- на этот раз в честь генерала Витковского, наскоро сочиненную поручиком Винокуровым.
Поручик Винокуров, или "лейб-поэт полка", как в насмешку называли его в нашей роте, числился прикомандированным к штабу, где писал он "Историю Румынского похода и Дроздовской дивизии". От поры до времени он сочинял также и стихи, сам же подбирал к ним мотив. Потом стихи эти переписывались и разучивались по ротам.
...Тяжелые, черные листья каштана качались под ветром. Над ветром плыли спокойные, вечерние звезды.
Чей черный Форд ле-тит впе-ред
Пред сла-вными пол-ка-ами,
без конца тянули мы всю ту же нудную песню,
И кто к побе-де нас ве-дет
Уме-лыми ру-ка-ми?..
- Отставить!.. Не так! - оборвал поручик Винокуров.
- "И кто к побе... К побе-е..." - повторял он нараспев.- Поняли?..
И кто к побе-де нас ведет...
С дороги поднялся ветерок. Бросил вверх шестилистники черного каштана. Они потянулись к небу, точно жадные, широко растопыренные пальцы. Но звезды ушли из-под листьев и также спокойно поплыли дальше.
Влево от каштановой аллейки, возле штаба полка, толпились вновь мобилизованные. Когда песня обрывалась, до нас доносились робкие, просящие голоса.
Вслед за ними короткие оклики часовых.
- Да пусти, голубчик! - плакала женщина.- С провизией я... Отдам ему только... И пойду себе с богом...
- Назад!
- Пустите ее... господин!.. Да ведь мать это... Послушайте...
- Пошла! Пшла!
Но второй часовой перебил первого:
- Постой! Постой-ка!.. Курица?.. Послушай, курица у нее!
- Курица? Давай сюда курицу!
- Милые!.. Ми-и-лый!.. Да сыну это... сыну...
...улице
Не пройдет и курица!
весело запел второй часовой.
Если ж курица пройдет,
То дроздовец унесет...
- Ать, два!
...ле-тит вперед
Пред сла-вным-ми пол-ка-ми!
запели мы снова.
* * *
Было уже совсем темно.
Я отошел в глубь улицы и сел на крылечко двухэтажного деревянного дома.
В темноте передо мной какая-то собака обнюхивала тумбу. Потом собака побежала дальше.
