Тот немедленно натянул вожжи. У Меркара не было языка. Он был нем, но не был глух.
– Иди ко мне! – позвала Энхедунна.
Она полностью доверяла верному слуге, который физически не способен был задавать лишних вопросов и болтать об увиденном. Он же просто боготворил ее за такие минуты близости.
Возможно, Меркар о чем-то догадывается, и когда-нибудь он, разумеется, тоже станет жертвой Ритуала. Но пока этот «жилец» был полезнее живым. Сегодня Мертвая Кровь Сестричества уже получила подпитку. Теперь можно просто наслаждаться…
Энхедунна наслаждалась. Из закрытой повозки, остановившейся посреди дороги, слышались сладострастные стоны женщины и мычание немого мужчины. Энхедунна больше ни о чем не грустила.
Смутную тревогу, свидетельствующую о близости мертвяка, Дмитрий почувствовал, когда поезд метро отъехал от Павелецкой.
Дмитрий огляделся. Людей в вагоне много. Но кто из них Мертвый Брат? Да кто угодно! Пассажиры в большинстве своем тупо пялились в окна и мало отличались от тех, которых недавно заколдовал Метис. Дмитрий решил не нервничать и не выделяться из толпы. Еще не факт, что мертвяк, которого он уже почувствовал, но еще не вычислил, следит за ним. Он напустил на себя безразличный вид, повис на поручне, прикрыв лицо руками, и уставился в окно. Хорошо, когда за окном темнота тоннеля: можно незаметно следить за соседями, как в зеркале.
Перед ним сидели и тихонько переговаривались две пожилые женщины в одинаковых беретах.
– …С Парка культуры еду. Там Сокольническую ветку на юго-западе закрыли.
– Случилось что?
– Случилось. То ли на Спортивной, то ли на Воробьевых горах. И никто толком ничего не знает. Кто-то говорит: фанаты опять буянят, кто-то – теракт, кто-то – обрушение, кто-то – крушение.
– Батюшки, жить-то как страшно стало!
– Ох, не говори…
А может, эти тетки и есть мертвячки? Может, они свой разговор с умыслом затеяли. Может, следят сейчас, кто как отреагирует на новость? Да нет, бред какой-то!
По вагону пробирался, с трудом протискивая между пассажирами раздолбанную коляску, безногий инвалид-побирушка – крепкий еще на вид мужик в поношенном камуфляже и с дурацкой кепкой на голове. Скорее всего, нищий пьянчуга, не очень умело косящий под ветерана локального конфликта. Вот кому, наверное, живется легко и просто. Никаких тебе мертвяков, никакой охоты, никаких подпольных хитростей, и самая главная жизненная задача – наклянчить мелочи на бутылку.
Инвалидная коляска подъехала к Дмитрию. Калека, не поднимая головы и пряча взгляд под большим козырьком, дернул его за куртку.
Блин! Не было печали! Дмитрий пошарил в карманах экспроприированной чужой куртки. Пусто…
Его опять настойчиво потрепали.
Не, ну что за наглость, в самом деле?! Колясочник ведь может привлечь к нему внимание мертвяка.
– Отвали! – процедил сквозь зубы Дмитрий.
Инвалид не отвалил. Снова дернул за куртку.
«Может, наш? – подумал Дмитрий. – Из Вольных бомжей-Охотников? Может, сообщить чего хочет?»
– Че надо? – не поворачиваясь к калеке, прошипел он.
– Выйдем на Таганской, Дима, разговор есть, – последовал такой же тихий ответ.
Дима?! Откуда этот безногий его знает? И почему голос кажется таким знакомым?
Дмитрий все же повернулся.
Инвалид поднял голову, показав на секунду свое лицо.
Диспетчер?! Дмитрий чуть не свалился на теток в беретах.
Поезд остановился.
– Таганская, – донеслось из динамиков. – Переход на…
На! Пошло оно все – на!
Пораженный до глубины души Дмитрий вышел из вагона на негнущихся ногах. Следом, вертя руками колеса, выехал Диспетчер. Да, сейчас у него был не тот крутой колясочный транспорт, на котором руководитель Охотничьей базы рассекал по ай-ти центру.
* * *
Они приткнулись в самом конце платформы, стараясь не попасть под камеру видеонаблюдения.
Здесь, на станции, Дмитрий тоже ощутил присутствие Мертвых Братьев. Метис не ошибся: мертвяки проверяли метро. Где-то поблизости явно дежурил орденский Пастух. Это нервировало.
– Долго к тебе присматривался, – первым заговорил Диспетчер. – Думал: ты, не ты? Потом все же решил, что ты. Знаешь, темных очков все-таки маловато, чтобы спрятать рожу.
