Только что она была молодой. Сейчас ей хотелось бы думать, что она еще молода, но это совсем разные вещи. А еще через несколько лет она начнет говорить: «Человеку столько лет, на сколько он себя чувствует». И как только она это произнесет — тогда она окончательно пропала.
И зачем только она бросила курить! А все этот Мартин Тимель[5], пропади он пропадом. Она тогда набрала пятнадцать килограммов — буквально заплыла жиром с ног до головы. Дрожащий, отовсюду свисающий, отвратительный жир. Когда Пия смотрит в зеркало, она себя не узнает. Она видит толстую некурящую женщину и тянется к пульту, чтобы переключить канал.
В том же «Веку-Ревю» она прочла, что в этом сезоне модно носить прозрачные блузки. То есть чтобы грудь просвечивала через ткань. Отличная идея, ничего не скажешь. Может, заодно и задницу всем показать? Или у них не хватит прозрачной ткани на ее зад?
Как она дожила до такого? Пия до сих пор не знает ответа. Единственное, что осталось от нее прежней, — это волосы, да и то потому, что последние пятнадцать лет она красит их в один и тот же тон. Но все остальное! Остальное…
Где та девушка с высокой грудью и тонкой талией, исполненная уверенности в себе? Та, что сидела на плечах у незнакомого парня и громко подпевала Роллингам, когда они пели «Time is on our side»[6] на стадионе Уллеви в 1982-м, — она знала, что Мик Джаггер пел про нее: «Time-time-time is on our side, yes it is!»
Дети, зачатые той ночью в парках Гетеборга, уже скоро станут взрослыми.
Черт подери. Что поражение подкрадется так незаметно… Этого она не знала.
Анна лежит на водяном матрасе и составляет план на завтра. Электронные часы показывают 23:48.
За всю жизнь Анна так и не научилась определять время по часам со стрелками.
Еще она вечно путает право и лево. Когда ей надо поздороваться с кем-нибудь, Анна всегда медлит, соображая, какую руку подать. От этого ей становится каждый раз ужасно неловко, поэтому она краснеет и смущенно улыбается во весь рот.
Удивительно все-таки. Ей казалось, что подобные навыки с возрастом приходят сами по себе. Она считала, что каждый взрослый человек умеет определять время по стрелкам, различать право и лево, не краснеть, грамотно писать и все такое прочее.
Когда человек становится взрослым, он действительно знает, умеет и понимает многое, а не делает вид, что понимает. Анна же притворяется всю свою жизнь. И очень боится, что в один прекрасный день ее разоблачат.
Например, когда священник спросил: «Берешь ли ты в мужья Класа Хокана и будешь ли ты любить его, пока смерть не разлучит вас?», она ответила «да».
Как будто была хоть сколько-нибудь уверена.
На самом деле ей хотелось воскликнуть: «Идите к черту, я откуда могу знать?»
Но вместо этого она сказала «да», покраснела и смущенно улыбнулась своей глупой улыбкой, похожей на лошадиный оскал.
Одна мысль об этой улыбке заставляет Анну краснеть. Как же ей не повезло с этим оскалом! Черт, черт, черт!
Она долго пыталась научиться улыбаться с закрытым ртом — спокойно и немного загадочно, как Джоконда.
Но стоит ей смутиться, как она тут же краснеет, на глаза наворачиваются слезы, губы растягиваются в улыбке, обнажая зубы и десны — и она снова выглядит как полная идиотка.
Все-таки удивительно. Анна всегда считала, что взрослые люди всегда уверены в себе, чем бы они ни занимались.
Но вот она лежит в постели и составляет список дел, который никто, кроме нее, не увидит, — и старается писать как можно более неразборчивым почерком, чтобы кто-нибудь не обнаружил, что она пишет с ошибками.
Составление списков — это способ навести порядок в окружающем хаосе. Вместо того чтобы кричать в голос от ужаса и страха — а боимся мы буквально всего, — мы составляем списки. Во всяком случае, так поступают зрелые, ответственные люди.
Анна вычитала это в журнале «Амелия».
Иногда Анна на мгновение задумывается — и не может поверить в происходящее. Вот она, лежит на водяном матрасе, а на столике рядом стоят электронные часы. У нее двое детей, которые спят в своей комнате, и муж, который бродит где-то там, внизу.
Откуда все это взялось?
