В доме тихо. Дети уже давно спят. Йеспер, как ни странно, даже ни разу еще не просыпался. Анна, должно быть, тоже легла, потому что в ванной тихо, а на первом этаже никого нет. Хокан выключает повсюду свет, который весь вечер освещал пустые комнаты.
Это даже кстати, что Анна уже спит, потому что у Хокана нет сил решать, хочет он сегодня секса или нет.
Если они будут заниматься сексом, то придется идти в душ, а ему так этого не хочется, потому что всякий раз, как он ложится с мокрой головой, он просыпается наутро простуженным. Хокан вообще очень легко простужается.
Иногда Хокану кажется, что он слишком уж позволяет себя контролировать своему супер-эго. Он не особенно любит свое супер-эго. Он назвал его Хеннингом. В честь отца.
Хокан поднимается на второй этаж, где спит его семья. Скрип-скрип-скрип, скрипят ступеньки под ногами. Кап-кап-кап, капает в гроте. Я не хочу больше жить. Я хочу умереть.
В этом году нам исполняется по тридцать три года.
Столько же было Христу, когда его распяли.
Христос успел изменить мир. У него неплохо получилось. Браво!
А что успели мы? Когда мы хоть что-нибудь начнем успевать?
Надо, впрочем, учитывать, что средняя продолжительность жизни во времена Христа была гораздо меньше.
Ему надо было торопиться.
А у нас еще есть время. Вроде бы есть.
Это рассказ о людях, которые жили в небольшой стране в северном полушарии на планете Земля, незадолго до наступления нового тысячелетия — третьего после того, как Сын Божий родился, жил, умер и вознесся на небеса, чтобы однажды явиться вновь и судить живых и мертвых.
На что похожа их жизнь?
Всякий раз, как Хокан расплачивается кредитной карточкой в ближайшем супермаркете «Ика», ему приходится предъявлять удостоверение личности. На этом настаивают, какой бы незначительной ни была сумма, как бы часто он ни заходил в этот супермаркет и как бы хорошо его там ни знали.
Кассир в ближайшей «Ике» утверждает, что это для его же — Хокана — безопасности.
Но Хокан знает: эта процедура нужна лишь затем, чтобы его унизить. Ради сладостного осознания своей власти, которое на мгновение испытывает кассир в «Ике», он в сотый раз требует доказательств, что Хокан это Хокан.
Такое же наслаждение властью видится Хокану в словах «к сожалению» из объявления, которое висит в «Ике»: «чтобы покрыть наши расходы, мы, к сожалению, вынуждены взимать комиссионный сбор в размере 2 крон с каждой покупки, оплаченной кредитной карточкой».
Как-то раз Хокан попытался воспротивиться требованию предъявить удостоверение. Он заявил, что регулярно совершает покупки в этом магазине и можно не сомневаться в его личности, тем более когда речь идет о восьмидесяти кронах.
— Ну что вы, дело не в том, что мы вам не доверяем! — говорит кассир, и Хокан видит, как он покрывается гусиной кожей. — Просто так у нас заведено.
Возможно, кассир «Ики» тайком нюхает клей на складе. Возможно, он правда подозревает, что кто-то убил Хокана, выкрал его кредитную карточку и сделал пластическую операцию — все ради того, чтобы обмануть супермаркет «Ика» на пакет молока, кило картошки и говяжий фарш-по-самой-низкой-цене. Возможно, кассир в «Ике» считает, что Хокан заключил сделку с дьяволом, чтобы разрушить концерн «Ика» — крупнейшую в Швеции сеть магазинов товаров ежедневного потребления. Да, пожалуй, кассир действительно не исключает такой мысли.
Так думает Хокан, хотя на самом-то деле он знает, что кассир просто не хочет упускать ни малейшей возможности унизить ближнего своего. Так же, как и все остальные.
Вот и сейчас кассир аккуратно ввел данные Хокана в кассовый аппарат и вернул ему карточку только после того, как убедился, что подпись совпадает. После этого он одарил Хокана самой обворожительной из своих улыбок и произнес:
— Спасибо, ждем вас снова!
Это и есть миг его триумфа — когда, полностью унизив Хокана, он напоследок говорит ему «спасибо и ждем вас снова».
Хокан внимательно изучает чек, чтобы найти там ошибку и отомстить кассиру, унизив его в ответ.
Кассир изображает беспокойство и спрашивает, все ли в порядке. Но все в полном порядке, это знает кассир, знает и Хокан. Оба знают, что возмездия не воспоследует. На чеке даже отчетливо напечатан персональный код Хокана — чтобы Хокан точно знал, что это он, и никто другой, и что униженным всегда будет он, и только он.
