* * *
– Ну и как тебе угощение? – Я лениво обгладывал третью палочку шашлыка.
Волк, практически покончив с барашком, развалился рядом, явно прислушиваясь к внутренним ощущениям.
– Ты был прав, человек, – он взглянул в мою сторону, – такая оплата гораздо приятнее.
– Так, может, мы продолжим взаимовыгодное сотрудничество и дальше? – предложил я. – Золота на баранов у меня хватит.
– Не выйдет, – с сожалением покачал головой мой четвероногий собеседник. – Дальше к нашему брату относятся не очень хорошо…
– Почем ты знаешь?
– Мой прадед пришел в эти места с севера, – пояснил волк. – И сделал это не по своей воле.
– Что его так напугало в тех местах?
– Не знаю, но отец предостерегал меня от северных земель…
– Он тебя предостерегал и против баранины, – мне очень не хотелось расставаться с таким средством передвижения, – но, как видишь, ничего не произошло…
– Может, ты и прав, – неохотно признал волк.
– Так двигаем тогда на север, а баранину или говядину я тебе гарантирую.
– Не могу, – покачал лохматой головой мой собеседник, – возвращаться мне надо…
– Не могу или не хочу? – продолжал настаивать я.
– Не знаю… может, и не хочу, но я тебе благодарен, человек, за приятно проведенный вечер.
По всему было видно, что в этом случае волка уговорить не удастся.
– Прощай. – Волк решительно поднялся.
– Ну, как знаешь, – я приветственно поднял руку, – мое дело предложить…
Волк растаял в вечерних тенях, а я двинулся в противоположном направлении. Пастухи, продавшие мне барана, сообщили, что недалеко находится селение. Лишний раз ночевать на открытом воздухе не хотелось. В этой полупустынной местности температура с заходом солнца начинала стремительно падать, и относительно комфортно провести наступающую ночь можно было только под какой-нибудь крышей или у костра. Поддерживать всю ночь огонь мне как-то не улыбалось, и я решил попытать счастья на предмет ночлега под крышей.
Появившееся из-за очередного поворота селение навевало тоску своими покосившимися глинобитными домишками и лишенным какой-либо растительности унылым пейзажем. Ноги тонули по щиколотку в мелкой желтой пыли, от которой першило в горле и нестерпимо хотелось чихнуть. Что заставило людей выбрать такое место для жизни – непонятно. А может, они сами виноваты в таком неприглядном пейзаже…
Перед первыми же мазанками, прямо в пыли, посреди еле намеченной улицы сидел маленький, лет двух-трех, совершенно голый ребенок. Рядом с ним на корточках какой-то парень в лохмотьях увлеченно выводил пальцем узоры на песке.
– Не подскажете, почтеннейший, где здесь можно заночевать? – вежливо обратился я к парню.
Тот вскинул на меня черные как смоль глаза, в которых через мгновение вспыхнул дикий испуг.
– А-а-а! – Парень вскочил и бросился по улице. – Шайта-ан!
Ребенок безучастно поглядел на меня и с сосредоточенным видом уставился в землю. Он, в отличие от сбежавшего парня, не проявил при виде меня никакого страха.
– Не покажешь, где живут твои родители? – Я присел на корточки перед маленьким существом.
Ребенок нехотя поднялся с места и, отойдя немного поодаль, опять опустился на землю. Ко мне он не проявил никакого интереса, продолжая над чем-то сосредоточенно размышлять.
Мне вдруг вспомнились многочисленные и упорные розыски братьев по разуму в моем мире. Все эти следопыты, как ученые, так и многочисленные контактёры, не желали замечать, что инопланетяне – вот они, все время на наших глазах. Среди нас существует абсолютно другая цивилизация, прародителями коей мы являемся, но упорно не хотим ее замечать. И хорошо, что эта цивилизация не агрессивна, а многочисленные ее представители ежедневно и ежечасно добровольно пополняют ряды человечества. Реши вдруг они, что этот переход не обязателен, и Земная цивилизация в ее нынешнем виде прикажет долго жить где-то на протяжении всего одного поколения. И тот из ученых, кто первым установит настоящий, полноценный контакт с существующими среди нас инопланетянами или хотя бы докопается до того, как вспомнить о своем пребывании в рядах этой загадочной цивилизации, станет гораздо более известен и знаменит, чем многие исторические персонажи.
