– Один золотой.
– Да за эти деньги можно купить целое стадо! возмутился я.
– Мы не торговцы, – возразил один из местных последователей Гиппократа, – а табибы. Наша цель – лечить.
– Тогда почему вы дерете три шкуры за жалкую скотину?
– Столько стоит содержание больного в нашем оазисе. Раз ты не нуждаешься в наших услугах, плати за свое присутствие в здешних местах.
– Но если у меня нет таких денег?
– Тогда убирайся! – процедил сквозь зубы один из старцев. – Мы не занимаемся благотворительностью.
Позади табибов появилось несколько вполне здоровых молодых людей с луками, взявших меня на прицел.
– Уже ухожу, – я поднял руки, отступая к волку. – Разрешите только задать последний вопрос…
– Спрашивай, чужеземец, – один из лекарей задержался. Остальные, потеряв ко мне всякий интерес, удалились. – И поторапливайся! У меня много дел, а еще надо проследить, чтобы ты убрался прочь.
– Если к вам обратится человек, который не в состоянии оплатить ваши услуги?
– На все воля Аллаха, – возвел глаза к небу табиб. – Если это Ему угодно, он даст страждущему необходимые средства.
– А если будет бедняк? – продолжал настаивать я.
– Нам не нужна всякая шваль в наших палатах, – ответил старец. – Эти нищие плодятся, как крысы. Одним больше, одним меньше. Мир ничего не потеряет, если их станет немного меньше.
– Вот даже как. – Я взобрался на волка. – А вы миру в этом не помогаете случайно, любезнейшие?
– Это как? – не понял лекарь.
– Ну, там отраву какую в питье или в пищу – несостоятельному больному… чтобы не нести лишних расходов на вашем великом пути помощи ближнему…
– Не твое дело, чужеземец! – взбеленился старец. – Еще одно слово, и тебе не понадобится никакая помощь!
* * *
– Местная медицина на высоте! – поделился я своими впечатлениями с волком, когда мы понеслись прочь от оазиса. – У меня такое ощущение, что лекари моего мира проходили практику в здешних местах! Их тоже пока не стимульнешь, как выражаются эти последователи Гиппократа, они и пальцем не пошевелят.
– А то, – подтвердил волк. – Хапуги еще те. Но свое дело знают. Не зря к ним со всех сторон на лечение едут.
– Долго еще до конца пустыни? – Мне порядком надоело наблюдать однообразные красные песчаные холмы.
– Еще немного. – Волк форсировал очередной бархан.
В этот момент нас накрыла непонятная тень, и мое верховое животное резко шарахнулось в сторону. Не ожидая такого финта, я спикировал с его спины и полетел вниз по склону, взрезая собственным носом песок, как корабль форштевнем волны.
– Ты что?! – Я поднялся, отряхивая с себя набившийся в.о все щели песок. – Обалдел?!
В этот момент над головой раздался клекот, в котором явственно прослеживались злорадные нотки. Я поднял голову и увидел громадных размеров птицу, от величественных взмахов крыльев которой на верхушках барханов закручивались маленькие песчаные смерчи.
– Вот зараза! – Волк проводил взглядом это чудо природы. – Опять врасплох застала!
– Это что за монстр? – вопросил я волка.
– Птица Рух.
– Она опасна? – Мне стало не по себе, когда я представил, что эта громадина могла захотеть попробовать, каковы мы на вкус.
– Сейчас нет, – переступил с ноги на ногу волк. – Сытая.
– Что же ты от нее кинулся, как от прокаженной?
– Знаешь, сколько в ней помета? – спросил волк. Я молча пожал плечами. – Вот то-то. Реши она испражниться, и мы по шейку оказались бы в ее дерьме.
– Зачем ей это надо?
– Любит она поиздеваться над путниками, – мрачно качнул головой волк.
Из чего я понял, что ему уже довелось побывать под ковровой бомбардировкой этой летающей крепости древнего мира.
– Сколько же ей надо, чтобы утолить голод?
– Не знаю, – посмотрел на меня волк, – но последнее время она зачастила в оазис, к табибам.
– Лечится у этих прохиндеев, что ли?
– Нет. Они ее кормят, а взамен эта птичка удобряет их огороды.
Вот это взаимовыгодное сотрудничество! И, судя по стальной хватке местных лекарей, птичку они явно где-то нагрели.
Скоро песчаные залежи сошли на нет. Их заменили редкие кустики саксаула и полыни, среди которых все чаще стали посверкивать желтые венчики пижмы. Из скудной почвы то там, то тут торчали валуны, покрытые блестящей корочкой пустынного загара. Волк увеличил скорость, уверенно лавируя среди скал. В густеющих сумерках неожиданно пахнуло хлевом, и впереди раздалось блеяние, прерываемое испуганным поскуливанием собак, учуявших приближение своего исконного врага.
