Обер-лейтенант Штайнмайер (161-я пехотная дивизия)[147]: «28 августа. После броска из заболоченной низины на Пруте я собрал боевую группу численностью 400 человек и с ней добрался до лесного массива южнее Хуши. У взятого в плен русского майора, которого мы захватили в рукопашной схватке, мы нашли карту местности вплоть до Серета, которая позже сослужила нам хорошую службу. В лесном массиве я встретил своего знакомого офицера из нашей дивизии, майора Шваммбергера, который уже предыдущей ночью с горсткой своих людей смог сюда прорваться. Мы решили объединиться и вместе попытаться воссоединиться с германскими войсками на новой линии фронта.
Этим же вечером, предчувствуя опасность, мы начали движение на юго-запад и на следующее утро подошли к большому шоссе Васлуй-Бырлад восточнее Делени. В качестве главного направления движения было определено юго-западное — заранее, еще генералом Мюллером. Но так как именно в этом направлении мы наблюдали небывало напряженное передвижение танков, моторизованных и гужевых колонн противника, а также пешую переброску пехоты, то на основании этого мы пришли к заключению, что удар противника от Ясс будет развиваться на юг, на Галац и Фокшаны, а потому приняли решение двигаться не на юго-запад, а на запад, с целью воссоединения с германскими войсками на Серете. Утром мы слышали звуки нарастающего боя, прежде всего стрельбу из тяжелых орудий, что, по нашему пониманию, значило — русские уже окружили весь лесной массив и сжимают кольцо, чтобы уничтожить находящиеся в нем германские войска.
С утра 30 августа нам пришлось уходить от преследования поисковой команды врага, и наша группа разделилась. В последующие дни мы почти ежедневно, а то и по нескольку раз в день вступали в боевое соприкосновение с врагом, чаще всего ночью, в результате чего наша группа быстро сократилась до 50 человек, а позднее в ней осталось всего 11 солдат. Порой мы несли тяжелые потери, порой с нами сливались другие группы, которые, выходя из лесов и кукурузных полей, наталкивались на нашу и без всяких усилий с нашей стороны пополняли ее личный состав. 5 сентября мы вплавь преодолели Серет и, глубоко разочарованные, не обнаружили на другом его берегу германских войск, но, не лишившись энергии и мужества, отправились дальше на их поиски.
Спустя сутки после этого в предгорьях Карпат мы были обстреляны и окружены румынскими солдатами. После полуторачасового боя нам, семерым оставшимся, удалось вырваться из этого окружения. После этого случая мы всегда обращали внимание на то, чтобы не сближаться с румынами. Однажды нам удалось захватить двух русских, у которых мы позаимствовали две винтовки и довольно значительное количество боеприпасов.
Питались мы в основном фруктами, огурцами, кукурузными початками, сырым или печеным картофелем, а также тем, чем нам удавалось разжиться в деревнях, куда мы заходили только за едой, которой тамошние крестьяне более или менее добровольно делились с нами. После того как они все чаще стали наводить на нас русские патрули, мы стали избегать вступать в контакт с румынским населением.
Однажды мы нашли немецкую листовку ОКХ (Главного командования сухопутных сил) с призывом к солдатам 6-й армии и схемой линии фронта в Карпатах. Хотя она была датирована довольно давним числом, эта схема все же дала нам достаточно важную информацию. Иногда до нас доносился отдаленный орудийный гром. Однако радовались мы слишком рано, поскольку, хотя мы целыми днями двигались в том направлении, фронт все не приближался, так как наши войска отступали.
В середине сентября стало ощущаться планомерное наводнение местного населения со стороны Советов всякими подстрекательскими слухами и дезинформацией о положении на фронте, направленной на то, чтобы смутить всех германских солдат, пробивающихся к своим, и поколебать их решимость сделать это. По мере того как мы приближались к линии фронта, среди населения стали распространяться слухи о том, что линии фронта будто бы больше нет, а есть только один большой новый котел, который вот-вот будет ликвидирован.
