Простояв несколько дней в Малоархангельске, эскадрон переехал в большое село на передовой. В этом селе были немцы, а в соседнем, через поле, стояли русские. Гражданского, мирного населения в селе не было. Немцы его эвакуировали, а может быть, люди в страхе разбежались сами подальше от войны. Почти все дома пустовали и лишь в некоторых жили немецкие солдаты. Возле домов и в сараях маскируясь, стаяли танки. В них круглосуточно находились танкисты. По очереди дежурили. Они выглядывали из люков, смотрели в сторону фронта и из танков не выходили. Метрах в пятидесяти от села стояли часовые. По самому селу ходили солдаты, ездили сани. Иногда где-нибудь на улице или во дворе дома рвался русский снаряд, никому не причиняя вреда. В день по селу выпускалось снарядов пятнадцать-двадцать. Стреляли, ни в кого не целясь по площадям, куда попало, наугад. Лишь бы стрельнуть для подтверждения своего присутствия. В селе мы пробыли дней десять и я ни разу не видел, чтобы осколком снаряда зацепило хотя бы одного немца. В общем-то, на эту неприцельную стрельбу никто и внимания не обращал. Будто это озорник мальчишка от безделья бросает в село камни и его некому остановить.
В оставленных населением деревенских закопченных избах жили солдаты. На пахнувшие дымом деревянные стены прибивали шерстяные одеяла, прикалывали к ним цветные картинки из журналов, и крестьянская комната приобретала совсем другой вид. По вечерам в избе ярко горели немецкие свечи в виде коробочек из под пудры, кое где играло радио. Сами солдаты перечитывали письма из дома, или же писали домой. Но чаще всего играли в карты. У каждого немца было много семейных фотографий. Они их разглядывали сами, показывали ближним, комментировали. Для фронтовых солдат немцев они значили много. Это была память доброго времени, связывавшая солдата с домом. Казалось, что немцы народ чувственный, любящий свои семьи, свой дом и детей. В этом селе нас, казаков, превратили из верховых всадников в возчиков саней. Казаки стали возчиками на санях. Нас вместе с немцами заставили возить бревна для строительства бункеров. Брошенные избы разбирались, а бревна на санях возились примерно за километр от села. Русские видели эти едущие сани с бревнами и стреляли по ним из пушек. Их снаряды ложились где-нибудь поблизости, пугали лошадей и ездовых, но в сани почему-то не попадали. Были случаи, когда перепуганные лошади бросались в стороны, переворачивали сани, бежали сломя голову в поле, и их приходилось догонять и ловить. Такие случаи бывали и со мной и с другими. Однако никого не ранило и не убило, все отделались испугом.
После рабочего дня, иногда по ночам, приходилось стоять вместе с немцами на посту. Однажды мне тоже пришлось. Поздно вечером в избу вошли несколько человек. Среди них был и наш начальник казаков. Он сказал, что у немцев нет людей и на посту сейчас стоять некому.
- Вот у этого нет напарника, - он показал на немца. - Иди, отдежурь. Завтра отдохнешь, на работу не пойдешь.
Я согласился. Мы вышли за село в поле. Ночь была лунная, морозная. Все вокруг было хорошо видно. Вокруг лежало бескрайнее снежное поле, а на морозе снег хрустел так громко, что любой звук был слышен очень далеко. Мы стояли метрах в ста от села в чистом поле, как выражаются русские. А за полем были русские позиции. Мой немецкий напарник был солдат лет сорока. Он внимательно осмотрелся вокруг, прислушался, и, убедившись, что нам ничего не угрожает, спросил, как меня зовут. Мы познакомились. Немец тоже назвал свое имя. Странное было это знакомство. Дело, которое мы выполняли со случайным напарником, требовало взаимного доверия, уверенности друг в друге. Иначе ждет беда самих часовых и тех, чей покой они охраняют. Потоптавшись на месте и т. к. было сильно морозно, немец сказал, что у него на родине зима бывает теплее. Напарник оказался разговорчивым, и пока мы стояли на посту, он почти все это время рассказывал про свой дом, детей и еще чего-то. Наверное, он давно уже надоел сослуживцам своими рассказами о доме и был много рад, что нашел свежего слушателя. Они, немцы, почти все с большой любовью рассказывали о своих семьях и детях. Как я понял их, это народ разговорчивый и дружелюбный.
