Мора настояла, чтобы они взяли с собой побольше еды, оставшейся от их вчерашнего обильного ужина, так что им ничего не стоило поделиться с этим беднягой.
– Благодарю вас, милостивая леди. Ваша щедрость и милосердие не уступают вашей чудной красоте и очарованию.
Взяв изящную ручку девушки, Клод с жаром поцеловал ее. Анья застенчиво улыбнулась, а Ивейн еще больше нахмурился.
Друид никак не мог отделаться от предчувствия, что тут что-то не так. И все-таки – что случалось не часто – он сомневался в своих ощущениях, опасаясь, что острота их притупилась при виде Аньи, улыбнувшейся другому мужчине. Быть может, это присутствие Клода он постоянно ощущал за собой? Вероятнее всего, так и есть. Не чувствуя угрожающих токов, Ивейн решил, что угроза, наверное, скрывается в нем самом – в его негодовании на то, что чужой, посторонний мужчина посмел прикоснуться к возлюбленной.
Ивейну даже думать не хотелось о том, что он может испытывать ревность. Такие чувства, как учил Глиндор, для слабовольных. А он, без сомнения, не из таких. И все-таки Ивейн втайне желал эту девушку, жаждал страстно, всем сердцем, чтобы она принадлежала ему одному. Он крепко зажмурился. Необходимо побороть эти чувства. Предназначение жреца друидов не позволяет ему даже думать об Анье. Он должен оставить ее. От этой мысли ему стало невыносимо горько, сердце его пронзила мучительная, острая боль. Нет, даже хуже того – ему придется быть рядом и видеть, как Анья навеки свяжет себя с другом человеком.
Анья заметила, как Ивейн сжал кулаки, но подумала, что он сердится из-за того, что к ним вторгся этот чужак. Чтобы предупредить столкновение, она потянулась к мешку с провизией и достала оттуда лепешку, большой кусок сыра и еще один мешочек, поменьше, который наполняла все утро. В нем были сладкие лесные ягоды.
Ивейн постарался улыбнуться, и лицо его стало ласковым, когда он подошел к девушке. Он протянул всем нарезанные куски солонины из запаса, который они взяли с собой по настоянию Дарвина. Ивейну было немного совестно брать его; вряд ли хозяева были бы столь щедры, знай они, кто их гости.
Когда с едой было покончено, каждый запил ее чистой родниковой водой, набранной из протекавшего рядом ручья. Торвин с жадностью следил, как Ивейн снова наполнял великолепный, отделанный серебром рог для питья. И, так как никто не прогнал его, этот не слишком желанный спутник пристроился в конце маленькой процессии, двинувшейся вслед за друидом по незаметной тропинке, ведущей на юго-запад.
Они шли весь день, до тех пор, пока заходящее солнце не пробилось-таки сквозь плотные облака, окрасив их бледно-розовым. Ивейну не терпелось дойти до цели, но он понимал, что после целого дня на ногах Анья и Киэр утомлены до предела. Жрец чувствовал, как в них с каждым часом нарастает усталость. Он опасался, что из-за этого их внимание рассеется, и тогда неизвестно, что может произойти. А потому, когда сумрак сгустился, он сделал им знак остановиться. Порыв ветра подхватил его черный плащ, взметнув его ввысь, точно вороново крыло.
Все четверо расселись на небольшой полянке и снова разделили еду. Все устали и ели в молчании. Анья улыбнулась, заметив, что Киэр поделил свою порцию с Нодди. Лисенок, по всей видимости, устал не меньше, чем люди, и прикорнул рядом с мальчиком, когда Киэр, насытившись, закутался в плащ и, пристроив под голову мешочек с пожитками, сладко заснул.
Сочтя это самым разумным, Клод также запахнулся в свой плащ, вытянулся на мягкой траве и закрыл глаза. Но Ивейн поднялся и, отойдя, остановился, глядя в непроглядную тьму, в ту сторону, куда они шли. Анья, наблюдавшая за возлюбленным, подумала, что он ни за что не остановился бы, если бы не усталость спутников. А значит, все-таки Ивейн был прав, не желая никого брать с собой. Анья была уверена, что, если бы не препятствия, друид за это время успел бы дойти до крепости, освободить Адама, и они, целы и невредимы, уже вернулись бы обратно в Нортумбрию.
У Аньи было не только отважное сердце, не страшившееся любых испытаний, но и внутренняя сила, позволявшая ей признаваться в своих ошибках. А потому она снова почувствовала себя ответственной за их неудачи. Сначала она, со своим упрямством, вынудила Ивейна взять ее с собой, А если бы она не упала с лошади, Киэр, наверное, никогда не повстречался бы Ивейну на пути. Вдобавок ко всему, она не только потеряла кобылу, но виновата еще и в том, что Клод теперь с ними.
