Ивейн понял, что, хотя его спутники готовы и дальше брести за ним вот так, без единого слова жалобы, они слишком долго пробыли на ногах, без сна, так что скоро упадут от изнеможения. По правде говоря, после этих двух суток без отдыха он и сам был изнурен до предела. Его утешало лишь то, что, идя по дороге на юго-запад, они значительно приблизились к цели своего путешествия. И когда нежные, но яркие отблески золотого и розового окрасили восточный край неба, возвещая о наступающем дне, друид неожиданно свернул в сторону. Ивейн шагнул в непроходимые, казалось бы, заросли, затем повернулся и приподнял завесу ниспадающего плюща.
Анья тотчас же нырнула под блестящий зеленый полог. Мальчик в замешательстве, но не задавая вопросов, последовал за ней. Киэр застыл как вкопанный, пораженный тем, что увидел, – естественное укрытие с плотными, почти непроницаемыми стенами из листвы и сводом из отлетавшихся веток над головой. Посредине лежали камни, кольцом окружая горстку холодных углей.
Ивейн вознес краткую, но могучую песнь благодарности тем, кто предоставил им это укрытие, затем бросил котомку на пышный ковер из травы.
Анья в душе тоже возблагодарила тех, кто ниспослал этот дар. Потом, пока Ивейн отстегивал от пояса ножные мечом, его спутники, с благодарностью положив свою ношу, утомленно опустились на мягкие зеленые стебли, усеянные крохотными золотистыми цветочками.
– А разве вы не будете разжигать огонь? – спросил Киэр, облокотившись на домотканый мешок с пожитками, уцелевшими после пожара.
Ощутив опасения мальчика, Ивейн передернул плечами, как будто груз этот давил на него и он хотел его сбросить, затем ответил рассеянно:
– У нас нет нужды греться. – А как же нам защититься от диких зверей?
Мужчина и девушка улыбнулись. Ивейн аккуратно уложил меч рядом с торбой, предоставив отвечать Анье.
– Когда рядом с тобой друид, Киэр, – сказала она мягко и ласково улыбнулась мальчику, – тебе не опасны животные – они чувствуют в нем своего господина и друга.
Анья еще не договорила, а Киэр уже понял, насколько нелепыми были его опасения. После того как у него на глазах жрец произнес свой удивительный заговор и все лесные звери откликнулись, послушные его воле, было довольно неразумно задавать подобные вопросы.
Смутившись, мальчик засуетился, заново пристраивая и перекладывая мешок. Его потрясло тогда это зрелище: дикие звери, покорно устремившиеся на зов друида. Хотя вроде бы и не стоило так удивляться – ведь мама рассказывала ему о могущественной власти друидов. При мысли о материнских рассказах в памяти Киэра встало лицо отца и то, как он при этом всегда неодобрительно хмурился. Однако вера мальчика от этого не становилась слабее, к ней только примешивался какой-то странный оттенок виноватого сожаления.
Стремясь отогнать от себя горестные воспоминания о погибших родителях, Киэр выпалил, не подумав:
– Надеюсь, когда-нибудь и я тоже стану другом и господином, лесных зверей.
Ивейн, расстилавший в это время черный плащ, застыл. Необходимо было сделать выбор, и весьма неприятный. Так или иначе он причинит Киэру боль – не сейчас, так после; выбор, подобный тому, перед которым стояли родители мальчика, когда решили не сообщать своему сыну о смерти Глиндора. Конечно, Ивейн мог пропустить слова Киэра мимо ушей, позволив ему и дальше витать в облаках, или развеять его легкие, как обрывки тумана, мечтания резким, пронизывающим ветром правды. Первое было проще и приятней для Киэра. Однако страстное, но несбыточное стремление, звучавшее в словах маленького саксонца, заставило Ивейна с сожалением выбрать второе. Истина, пусть даже сейчас она огорчит мальчика, избавит его в дальнейшем от лишний страданий.
– Киэр, в моих жилах течет чистая кровь лэтов, так же, как в жилах Глиндора, его внучки Брины и моей сестры Ллис. Мы четверо – друиды по рождению и по крови.
В зеленом полумраке их лесного убежища жрец вглядывался в лицо мальчугана, пытаясь понять, сознает ли тот смысл его слов. К немалому удивлению Ивейна, лицо мальчика оставалось таким же невозмутимым, каким нередко бывало его собственное.
