Восхождение Сенлина - страница 71

– Узри самоубийство моды! Ох нет, прошу прощения: модное самоубийство!

Сенлин выдавил из себя слабую улыбку:

– Должен предупредить, я ужасен на вечеринках. Я привык прятаться за яркой личностью жены. – Он поправил узкий черный галстук.

– Ты произведешь лучшее впечатление на нашего хозяина, будучи одетым как гробовщик. Он не такой, как его гости, брызжущие фейерверками и напускающие туман. Он не любит ярких личностей, не в обиду твоей жене, – сказал Тарру и похлопал друга по плечам. Прижав Сенлина к себе, он прошептал, не переставая театрально улыбаться: – Чувства юмора у Комиссара не больше, чем у гильотины.

– Это не утешает, – ответил Сенлин, съежившись. Жесткий воротник врезался в кожу, а желудок скрутило. Его отвага улетучилась, потом вернулась и тут же снова исчезла. – Что-то меня подташнивает.

– Жене с тобой ох и тяжко, – сказал Тарру и рассмеялся.

Политика башни похожа на садовую политику, на споры соседей о владении сливовым деревом. В ней можно обнаружить подводные течения соперничества и вражды, хотя ни одно из них не назовешь чересчур серьезным. И все же в вопросах местного управления лучше придерживаться гибких позиций.

Популярный путеводитель по Вавилонской башне, I.XIV

Они присоединились к очереди гостей, что заходили в высокие, как дубы, двери. По обе стороны от дверей стояли дворецкие в белых манишках и черных фраках. Сенлину их ливреи показались очень знакомыми.

Вестибюль тянулся вокруг них, словно стены ущелья. Гости швыряли плащи и пальто в дворецких, и те исчезали под завалами. Блистающие электрические люстры наделяли каждого ореолом, их свет был одновременно красивым и сбивающим с толку. Он немного читал об электричестве, даже встречал несколько примитивных моделей генераторов, которые плевались искрами, короткими, как ресницы, но никогда не видел и вряд ли представлял себе электричество в таком изобилии.

Высокие стены фойе, словно обои, покрывали произведения искусства; золоченые рамы блистали от пола до потолка. Хоть убранство и было избыточным, в нем ощущалась направляющая рука. На самом деле зал больше напоминал крыло переполненного музея, чем вход в жилой особняк. Но что касается музеев, даже самый поразительный из всех, в каких бывал Сенлин, не мог сравниться с тем, что он видел сейчас.

То и дело вдоль стен попадались таможенные агенты, которые стояли, точно оловянные солдатики, с каменными лицами и суровым видом, и каждый держал на поводке лысую собачку. Толпа здесь редела, потому что гости старались обходить бдительных собак по широкой дуге. Порода напоминала терьера размерами и формой, хотя безволосая кожа гротескно собиралась и свисала складками у челюстей и ляжек. Собаки, как объяснил накануне ночью Огьер, проверяли гостей, прежде чем им дозволялось войти в жилище Комиссара.

О многочисленных аллергиях Комиссара ходили легенды. Он был сверхчувствительным – единственной бутоньерки в комнате хватало, чтобы у него случился приступ чихания и сморкания. Если собаки чуяли хоть намек на духи, тоник, пыльцу или любое другое загрязняющее вещество, они рычали и кусали нарушителя, которому бесцеремонно заламывали руки, выводили прочь и больше не приглашали. Эта судьба постигла и Огьера. Его кожа и одежда необратимо пропитались ароматами парфюмерной фабрики, над которой он жил. Ему не разрешалось приближаться к Комиссару ближе, чем на сто футов.

Сенлин и Тарру тщательно вымылись и выстирали одежду, готовясь к вечеру. Хотя Огьер заверил, что отсутствие запаха не гарантирует безопасного прохода. Комиссар, как известно, мог симулировать приступ аллергии, если его раздражала чья-то компания. Он говорил, что какой-то запах, незаметный даже собакам, раздражал его нос. Комиссар весьма гордился своей чувствительностью. Это и вдохновило Сенлина на план.

Медленный темп процессии и постоянное пихание локтями и плечами вынудили Сенлина искать прибежища в изучении картин. Он рассматривал их, пока очередь тащилась мимо. Все полотна хранились под стеклом, чтобы краска не испускала пары, загрязняя атмосферу. В коллекции были представлены все стили и сюжеты. Сенлин узнал работы некоторых художников по элементарным урокам искусства, которые давал ученикам.