Пустые угрозы женщины быстро переросли в раболепство: она принялась хлопать густо накрашенными ресницами и кокетливо вильнула точеными бедрами. Это было гротескное представление. Агент, не тронутый зрелищем, схватил ее под локоть и увел прочь. Удаляясь, ее голос становился все выше, достигая высоких, панических октав. Сенлин подумал о пытке, которая ее ожидала, и волосы встали дыбом.
Затем Сенлина толкнули вперед, за ограждение, и агент спросил, что он будет декларировать. Недолго думая, Сенлин снял ботинки, распаковал тонкую стопку больших бумажных банкнот, всего шесть мин и двадцать шекелей, его собственное маленькое состояние, и пересчитал на стойке. Он покорно отдал пять процентов в протянутую руку агента. Когда его попросили предъявить портфель для досмотра, он быстро подчинился.
На дне болтался «Популярный путеводитель».
– Меня ограбили, – объяснил Сенлин.
Эти сведения не произвели впечатления на неулыбчивого агента. Он направил Сенлина к дверям в конце туннеля, быстро дернув подбородком. Отделившись от бунтующей толпы, Сенлин побрел в Купальни, где отовсюду падали лучи света.
Свет ослеплял. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, каким образом солнечный свет попадает в просторное помещение, где расположен еще один город Вавилонской башни – Купальни. На потолке повсюду сияли прямоугольные вентиляционные отверстия.
– Шахты, наверное, сотни футов в длину, – пробормотал Сенлин.
Он мог только вообразить, какие хитроумные приспособления с зеркалами потребовались для такого подвига. Дальше свет рассеивали многочисленные зеркальные шары, некоторые размером с карету, подвешенные к выкрашенному в синий цвет потолку. Эффект напомнил Сенлину, как солнце освещает стены приливной пещеры, отражаясь от воды. Все здесь блестело и переливалось. Это было красиво.
По обе стороны мощеного пешеходного бульвара возвышались трех– и четырехэтажные здания, между которыми не было ни одного переулка. Фасады пастельных тонов были изукрашены замысловатыми белыми карнизами, из-за чего дома выглядели как праздничные торты. Здесь разместились театры, танцзалы, рестораны и отели. Туристы были одеты согласно разнообразной моде родных государств: в короткие куртки для верховой езды и бриджи, в затейливые кимоно, в тоги и одеяния из кожаных лент. Но среди шикарной толпы Сенлин время от времени замечал голые спины и бритые головы ходов, которые, согнувшись и шаркая ногами, тащили тяжелые джутовые корзины. Таможенники не то сопровождали, не то погоняли бедолаг через орды состоятельных туристов, которые рассеивались перед ходами, словно боясь заразы. Сенлин вдруг понял, что в Салоне ходов не было. Как же им удавалось незаметно проникать на третий уровень? Он вспомнил замечание Голла о том, что в башне есть тайные пути. Наверное, ходы перемещались по менее публичным дорогам. И вряд ли это было приятное занятие.
Широкая улица закончилась тупиком, уткнувшись в совершенно круглое и сапфирово-синее водохранилище. Его размеры ошеломляли, и Сенлин задался вопросом: выкачали ли эту воду из глубоких водоносных слоев под башней или направили вниз из облаков, которые неизменно окутывали ее самую высокую часть? Неподалеку от берега рос тростник с белыми пушистыми кистями. Среди высокой травы чистили перья и пронзительно кричали стаи светлых фламинго. В центре водохранилища к потолку вздымался завитый спиралью шпиль, сужаясь к вершине, словно раковина моллюска. Повсюду росли гиацинты, и плющ изливался из каждой двери и окна, цеплялся за каждую поверхность. Среди зелени струился пар. Кованые пешеходные мостики соединяли курящийся шпиль с береговой линией. Арочные знаки над мостиками сообщали: «Один шекель за посещение знаменитых Фонтанных источников».
Водоем – судя по всему, главную достопримечательность, – окружали кабинки для переодевания. Брусчатый искусственный берег кишел купальщиками, молодыми и старыми. Чуть дальше от берега механические бегемоты с определенными интервалами открывали и закрывали пасти, выстреливая из глоток струи воды, к величайшему удовольствию множества детей.
