– К полудню, муж мой, – сказала Койн, – я уже буду спускаться вниз по реке, а к ночи выйду в открытое море.
Он выпрямился:
– Я все еще Господин Трюмов, жена моя, или мое место заняли, а я об этом не слышал?
– Господин Трюмов – ты, муж мой, но с торговлей придется повременить, ибо мы готовимся к отплытию. Мы направляемся в Танчико.
– Танчико! – Мужчина смял бумаги в кулаке и явно с трудом взял себя в руки. – Жена моя – нет! Госпожа Парусов, ты говорила, что мы поплывем в Майен, а затем на восток, в Шару. Я покупал товары, имея в виду именно это место – Шару, а не Тарабон. Все, чем набиты мои трюмы, не имеет в Танчико никакой цены. Могу я поинтересоваться, отчего моя торговля должна пойти прахом, а «Танцующий на волнах» – потерять верную прибыль?
Койн помедлила; но когда заговорила, голос ее звучал сурово:
– Муж мой, я – Госпожа Парусов, и «Танцующий на волнах» поплывет, куда скажу я. Полагаю, этого достаточно.
– Раз ты так считаешь, Госпожа Парусов, стало быть, так оно и есть, – ответил мужчина, поклонился, приложив руку к сердцу, – Илэйн показалось, что в этот момент Койн вздрогнула, – и, повернувшись, вышел. Спина его была прямой, словно мачта.
– Я должна помириться с ним, – пробормотала Койн, глядя ему вслед. – Обычно это бывает приятно – мириться с ним. Но сегодня, сестра, он обращался ко мне точно матрос-новичок.
– Мы сожалеем, что причинили вам беспокойство, Госпожа Парусов, – осторожно вмешалась Илэйн. – Сожалеем, что невольно стали свидетелями этого происшествия. Если мы вызвали у кого-то смущение, просим принять наши извинения.
– Смущение? – удивилась Койн. – Айз Седай, я Госпожа Парусов. Сомневаюсь, чтобы ваше присутствие смутило Торама, но, если и так, я и не подумала бы перед ним извиняться. За торговые дела отвечает он, но я – Госпожа Парусов. Мне придется помириться с ним, и это будет непросто – ведь мне нужно хранить причину своего решения в тайне. Но он был прав, а я не успела придумать убедительное объяснение и ответила ему второпях. Шрам на лице он получил, изгоняя шончан с палубы моего судна. У него немало других ран, заработанных при защите «Танцующего на волнах», и всем золотом, что хранится в моих сундуках, судно обязано ему и его торговле. Он достоин того, чтобы знать все, но я не всегда могу рассказать ему правду даже ради примирения.
– Не понимаю, – промолвила Найнив, – мы могли бы просить вас сохранить в тайне то, что вам стало известно о Черной Айя… – с этими словами она бросила на Илэйн тяжелый взгляд, предвещавший нелегкий разговор, – но разве три тысячи крон не достаточное основание для того, чтобы изменить планы и взять курс на Танчико?
– Тайна касается вас. Я должна хранить в тайне то, кто вы такие и куда держите путь. Многие в моей команде считают, что Айз Седай приносят беду. Если они прослышат, что мы взяли на борт Айз Седай да еще и плывем в порт, где, возможно, находятся другие Айз Седай, что служат Отцу Штормов… Хорошо, что по милости Света никто не слышал нашего разговора. Не обидитесь ли вы, если я попрошу вас пореже выходить на палубу, а поднимаясь наверх, снимать свои кольца?
В ответ Найнив сняла с пальца кольцо Великого Змея и спрятала его в поясной кошель. Илэйн сделала то же самое, но чуть медленнее, ибо ей нравилось появляться на людях с этим кольцом. Сомневаясь в том, что Найнив сумеет сохранить надлежащий такт, она заговорила первой:
– Госпожа Парусов, мы предложили вам подарок. Устроит ли он вас? А если нет, то чего вы хотите?
Койн подошла к столу, еще раз пробежала взглядом строчки доверительного письма и придвинула его обратно к Найнив:
– Я сделаю это ради Корамура. Если будет угодно Свету, я благополучно доставлю вас туда, куда вы хотите. Должна доставить. – Госпожа Парусов коснулась губ пальцами правой руки. – Да будет Свет свидетелем моих слов.
Джорин ахнула:
– Сестра моя, но может ли случиться, чтобы Господин Трюмов взбунтовался против своей Госпожи Парусов?
Койн посмотрела ей в глаза:
– Я дам подарок из своего собственного сундука. Но если Торам хотя бы краем уха услышит об этом, я пошлю тебя, сестра моя, в трюм на пару с Дориль – для балласта.