Она и впрямь разительно отличалась от прежней Мин, и не только благодаря платью и отросшим волосам. Лиане раздобыла в городе немыслимое количество пудры, помады, белил, румян, всевозможных мазей и притираний и не отстала от Мин, пока та не научилась отменно всем этим пользоваться. Грим подчеркивал скулы, губы были накрашены, брови подведены, ресницы вычернены, отчего глаза казались огромными. Совсем не похоже на нее прежнюю. Многие послушницы восхищались ее красотой, да и иные из Айз Седай называли ее не иначе как «прелестное дитя». Всего этого Мин терпеть не могла, кроме разве что платья, которое, признаться, пришлось ей по душе. Она с удовольствием выбросила бы все коробочки и склянки, но понимала, что без этих ухищрений не сможет оставаться неузнанной.
– Не сомневаюсь, что ты бы не забыла, – язвительно заметил Гавин. – Извини, что отрываю тебя от рукоделия, – это ведь ласточки, верно? Желтые ласточки?
Мин поспешно спрятала пяльцы в корзинку.
– Но я хотел попросить тебя взглянуть на это. – Он сунул ей в руки книжицу в старом и потертом кожаном переплете. Голос его неожиданно зазвучал серьезно: – Скажи моему брату, что все это полная чепуха, – может, хоть тебя он послушает.
Мин посмотрела на книгу. Называлась она «Путь Света» и была написана Лотэйром Мантиларом. Девушка раскрыла ее и прочла наугад: «…а посему отринь все бренные удовольствия, понеже благо есть идеал, подобный чистой воды кристаллу, каковой затуманивают низменные страсти. Не ублажай плоть, ибо плоть слаба, тверд же один лишь дух. Сила духа преодолевает немощь плоти. Чувства – губители праведных мыслей, страсти – могильщики праведных деяний. Только истина, и ничего кроме нее, – единственный источник подлинного наслаждения». Все это казалось полной белибердой.
Мин улыбнулась Гавину и даже исхитрилась глупо хихикнуть:
– Слишком мудрено. Боюсь, я не очень-то разбираюсь в книгах, милорд Гавин. Я давно собиралась почитать какую-нибудь книжку, правда, – она вздохнула, – но все времени не хватает. Только на прическу уходит не меньше часа. Кстати, как вам моя прическа, нравится?
Злость и растерянность на лице Гавина едва не заставили ее расхохотаться, но вместо этого она вновь кокетливо захихикала. Совсем не худо отплатить Гавину его же монетой. Раньше ей не приходило в голову, что благодаря новому обличью перед ней открылась возможность позабавиться. Она чуть не помирала со скуки в этой Башне и заслужила маленькое развлечение.
– Лотэйр Мантилар, – натянутым голосом произнес Гавин, – основал орден белоплащников. Понимаешь, белоплащников!
– Он был великим человеком, – уверенно заявил Галад, – и истинным ревнителем высоких идеалов. И если после его кончины Чада Света и допускали порой… излишнюю строгость… это не умаляет его достоинств.
– О-о, белоплащники!.. – протянула Мин со вздохом и слегка пожала плечами. – Я слышала, они люди грубые и, наверное, не поощряют танцев. Кстати, вы не знаете, можно здесь как-нибудь устроить танцы? По-моему, Айз Седай такие вещи не интересуют, а я так обожаю танцевать. – Мин не без удовольствия подметила, что Гавин так и кипит от злости.
– Вряд ли. У Айз Седай много… других дел, – сказал Галад, забирая у нее книгу. – Если я узнаю, что в городе будут танцы, я непременно буду вас сопровождать, если позволите. При мне эти два мужлана не посмеют вам досаждать.
Он улыбнулся, не догадываясь, что от его улыбки у девушки перехватило дыхание. Следовало бы запретить мужчинам так улыбаться. Ей даже потребовалось время, чтобы сообразить, о каких мужланах идет речь. Ах да, ведь всем известно, что Элминдреде пришлось укрыться в Башне из-за того, что двое воздыхателей домогались ее руки. И чуть было не передрались, а все оттого, что девушка никак не могла сделать выбор. Так что ей пришлось искать от них убежища у Айз Седай. Эта история была придумана, чтобы объяснить появление Мин в Белой Башне.
«Это из-за платья, – решила Мин, – в своем обычном наряде я соображаю быстрее».
– Я заметил, что ты чуть ли не каждый день беседуешь с Амерлин, – неожиданно произнес Гавин. – Скажи, она, случаем, не поминала при тебе нашу сестру Илэйн? Или Эгвейн ал’Вир? Может, ты слышала, где они сейчас?
