Справившись с этим, Алексия/Алисия еще долго лежала без сна в комнатушке, которую она сама себе выбрала на эту ночь. Выбрала она ее из-за одной особенности: из-за того, что она находилась под лестницей, но не под внутренней лестницей гостиницы, а под внешней, пристроенной снаружи к старому зданию, не из дерева – из камня. Помещение под каменной внешней лестницей использовалось, наверное, когда-то как хлев, но потом было переоборудовано под гостиничный номер, с входом изнутри, запасное помещение на случай, если все прочие номера окажутся занятыми. И вот теперь, когда вся гостиница была практически пуста, она выбрала себе для ночевки именно эту каморку под лестницей. Она уже давно мечтала о том, чтобы провести какое-то время в таком помещении, хотя бы ночь. И вот такая возможность представилась. Теперь или никогда. Чего же она ожидала от этой возможности лежать в тесноте, где почти не повернуться, в комнате с одним окошком не больше крепостной бойницы? Она хотела хотя бы ночь прожить так, как, по легенде, жил Алексий, ее патрон, которому она обязана своим именем и который на протяжении долгих лет обитал в чулане под лестницей в родительском доме, не узнанный родными.
Ее комнатка не была чуланом. Она была, конечно, тесной, но она давала ощущение уюта и защищенности. Пребывание в таком невероятно крошечном помещении, в котором ты, однако, мог ворочаться, как тебе угодно, только усиливало чувство свободы и независимости, и узенькая койка подкрепляла это чувство. Комнатушка излучала чистоту, даже при отсутствии душевой.
Когда она, стоя там перед зеркалом, разглядывала себя – просто долго смотрела себе в глаза, – она осознала, что вопреки обыкновению за целый день ни разу не вспомнила ни о матери, ни об отце, ни о своем брате-подростке, который иногда ей был ближе всех остальных. Она не просто забыла думать о них в течение дня, – эти трое, даже мельком, не возникали у нее в голове. Было такое ощущение, как будто она забыла своих целиком и полностью. Как будто их никогда и не было. Мать, брат, отец выпали у нее из памяти.
И, продолжая смотреть себе в глаза, она подумала: вот и хорошо! Забыв о своих ближних, она сделала им доброе дело, благодаря этому они все почувствуют приток свежего воздуха; и все трое, мать, отец и любимый брат, самый уязвимый, наверное, из них троих, окажутся как по волшебству замкнутыми в более или менее надежный круг, по крайней мере на день, временно. В этом она была уверена. Мысль о том, что она на целый день совершенно избавилась от своих, подействовала на нее успокаивающе и, кроме того, укрепила ее в том, что касалось ее самой. Забыть семью – идея? А что такое идея? Нечто, что действовало и должно было действовать и за пределами одного дня. «Ты еще увидишь! – сказала она вполголоса своему отражению в зеркале. – Мы увидим!»
Тем не менее она не смогла удержаться от того, чтобы не посмотреть, какие новые сообщения поступили на ее мобильный, на ее «portable». Два сообщения, одно от брата, одно от отца. Брат: «Приезжай! Я должен тебе кое-что рассказать!» Отец писал, что уже поехал вперед, в Пикардию, и ожидает ее, брата и, бог или кто еще даст, их мать вечером следующего дня, он пока еще не знает точно где, потому что место, о котором он думал, уже больше не существует, или он его просто не нашел, как часто бывает с дорогими сердцу местами, или он, настоящий энтузиаст-искатель, на пути туда просто заблудился, как и положено «географу, не ориентирующемуся в пространстве», определение, которое могло бы относиться ко всей его жизни. От матери: ничего. И от подруги с берегов сибирской реки тоже ничего. Какое-нибудь послание от нее, хотя бы одно слово, сейчас было бы очень кстати, но и то, что пришло утром, еще не утратило своей силы, к тому же у нее там на далеком востоке наступил новый день.
На крючке для одежды, единственном на стене комнатушки, что-то висело, что-то из одежды, явно забытое, шарф? Нет, платок, шелковый платок. И по нему было видно, что висит он тут с недавних пор. По чему было видно? Вспомнились разные забытые предметы одежды, висящие на вешалках в барах, отелях, гостиницах: все они, как правило, висели там уже давно, очень давно. Но этот шарф, этот платок: только что забытый, день-два тому назад: забытый? Специально оставленный?
